Жизнь Габриэля Гарсиа Маркеса - [11]

ФЕРНАНДО РЕСТРЕПО. Как говорит Габо, это в Национальном лицее Сипакиры он открыл в себе любовь к книгам и к художественной литературе, чему во многом способствовал его учитель, пристрастивший его к чтению. Я спросил его однажды: «Скажи, как тебя вообще угораздило попасть в Сипакиру?» А он рассказал, что ему выделили государственную стипендию на учебу в лицее в Боготе, но там не оказалось мест, и в конце концов для него отыскалось место в лицее Сипакиры, куда он и подался. Я об этой школе вообще ничего не знаю; только раз, когда он приезжал на выходные к нам в поместье, мы проходили мимо школьного здания, и он показал мне, где располагались окна его дортуара. Это казенное учебное заведение, и учащимся там предоставляется полный пансион.

Лицей чисто мужской. Не сказать чтобы заведение из видных. За пределами тех мест о нем никто и не слыхал.

КАРМЕЛО МАРТИНЕС. В Сипакиру он поехал, чтобы окончить бакалавриат, а потом пошел учиться в школу права.

МАРГАРИТА ДЕ ЛА ВЕГА. Когда ему присудили Нобелевку, его отец дал интервью газете «Диарио де ла Коста» (Diario de la Costa) и упомянул все города, где им случалось жить, приговаривая, что Габо ничего не выдумал. Он рассказал, что за историей Ремедиос, разумеется, стоит сеньора такая-то, чья дочь или внучка сбежала с каким-то типом… Та, правда, уверяла, что эту ее дочь или внучку действительно унесло на простынях, когда она развешивала на веревках белье и одежду, — мол, таким-то образом она и исчезла. Божественным. Я долго потом то интервью хранила. Если помните, тогда это было принято — вырезать из газет что-нибудь интересное и собирать вырезки. Многие это делали. В том интервью он еще поведал, что святые отцы из Сан-Хосе сказали ему, будто Габо шизофреник, и он сам вылечил его своими гомеопатическими снадобьями. Мне кажется, Габо наделен совершенно необычайным воображением, да и повзрослел он очень быстро, потому что рос в окружении старых людей. Такое случается, когда дети растут без сверстников, а только со стариками или пожилыми людьми. Вот и он был таким.

ХАЙМЕ АБЕЛЬО БАНФИ. Габо был ясновидцем. Ну, вернее, не был, а есть, извините. Я имею в виду, что в те времена он считался ясновидцем по меркам своей культуры. Ведь он многое взял от культуры Карибского побережья Колумбии и уже в одной из своих ранних статей затронул проблемы колумбийской литературы. Мальчишке всего двадцать, а он уже рассуждает о колумбийском романе. Бесподобно.

Он говорил о музыке вальенато, когда никто еще всерьез этот жанр не принимал и не замечал. Он говорил о тысяче разнообразных вещей.

А дело в том, что он, во-первых, гений. Не обманывайтесь: у него интеллект гения. Он чрезвычайно, сверхвосприимчив. И наделен даром предвосхищать события. С развитым шестым чувством. Он настоящий гений, и в этом ни малейших сомнений быть не может. Во-вторых, он с малолетства неимоверно много читал, столько, что родные даже опасались, как бы он не двинулся умом еще в юности, — вот сколько он читал. Ну, а в-третьих, обстановка, в которой он рос, бесчисленные переезды с места на место — все это тоже запечатлелось в их семейной памяти. Семейство-то у них не рядовое. В обществе они относились, так сказать, к прослойке, промежуточному классу. Он всегда общался со многими, очень разными людьми. Они были вхожи во все слои общества, хотя в финансовом смысле считались бедными. Поездки по всему региону плюс жизненные перипетии его деда — все это безумно интересно. И, конечно, не могло не отразиться на его необычной личности.

РАФАЭЛЬ УЛЬОА. Его мать утверждала, что все его романы зашифрованы, а у нее имеется ключ к этим шифрам. Бывало, прочитает его книгу и скажет: «А, этот малый, о котором он тут упоминает, — это же тот-то и тот-то, из Аракатаки».

Глава 3. Побережье готовится сказать свое слово

История о том, как Габито отправляется в Боготу изучать право, но из-за вспыхнувшей Ла Виоленсии возвращается на побережье и находит работу журналиста

КАРМЕЛО МАРТИНЕС. Когда я в 1948 году приехал в Боготу, он учился на втором курсе юридического факультета.

МИГЕЛЬ ФАЛЬКЕС-СЕРТАН. К тому моменту два его первых рассказа уже опубликованы в литературном приложении к «Эль Эспектадору». Столичные интеллектуалы начинают присматриваться к нему и следить за его успехами.

КАРМЕЛО МАРТИНЕС. А потом разразилось кровопролитие, известное как Боготасо[23], — массовые волнения и бунты в Боготе, повод к которым дало убийство Луиса Карлоса Гайтана. Из-за этого он уехал в Картахену и там устроился на работу в газету «Эль Универсаль».

НЕРЕО ЛОПЕС. Мне пришлось иметь дело со всеми осложнениями, возникшими в Барранкабермехе[24] из-за убийства Гайтана. Убийство послужило запалом, от которого вспыхнула Ла Виоленсия, и либералы с консерваторами принялись почем зря убивать друг друга. Я был главным управляющим кинопрокатной сети «Сине Коломбиа» в Барранкабермехе. В моем ведении находились опорный кинотеатр и ряд других, поменьше, в близлежащих поселениях. Я говорю сейчас о 1948 годе. Гайтана убили 9 апреля 1948 года, а я проторчал в Барранкабермехе до 1952-го. Находясь там, я наладил связи с людьми из «Эль Эспектадора», потому потом и приехал в Барранкилью фотокорреспондентом газеты.