Жизнь Джейн Остин - [119]
Ее тело отвезли обратно в Чотон, чтобы похоронить подле матери. Джеймс Эдвард, в 1817 году примчавшийся верхом через Хэмпшир на похороны Джейн, теперь приехал в собственном экипаже, чтобы проводить в последний путь Кассандру. На этих похоронах были лишь двое братьев, Чарльз и Генри, и трое племянников. Стоял ясный ветреный мартовский день. Джеймс Эдвард писал потом своей сестре Анне: «Поразительно, как, словно напоминая о ее возрасте и состоянии, ветер гонял вокруг нас увядшие буковые листья… гроб был густо усыпан ими, прежде чем окончилась служба». Генри, даже в такой момент не потерявший своего фирменного шарма (Джеймса Эдварда «поразило, как он обаятелен и совсем не стар»), по окончании похорон буквально растворился в облаке дыма: уехал ночным почтовым поездом в Лимингтон.
После кончины Кассандры семейство Эдварда Найта больше не нуждалось в чотонском коттедже. Вся обстановка была распродана, а дом разгорожен на квартиры для работников. Таким он и оставался целый век, пока в 1940 году мисс Дороти Дарнелл не основала Общество Джейн Остин, первой задачей которого стало приобретение коттеджа в собственность. Он все еще принадлежал семье Найт, получавшей с трех жильцов по два шиллинга шесть пенсов в неделю. Майор Эдвард Найт готов был продать коттедж вместе с земельным участком, но сумма, которую он запросил — три тысячи фунтов, — значительно превосходила финансовые возможности только что основанного общества. Война принесла новые трудности. Но, по счастью, к делу подключились два выдающихся «Остиноведа» — Элизабет Дженкинс[240] и Р. У. Чэпмен. Чотонская сельская библиотека, занимавшая одну из комнат на первом этаже коттеджа, приютила общество у себя. Обращение к читателям «Таймс», опубликованное в декабре 1946 года, позволило собрать тысячу четыреста фунтов, а в 1947-м Томас Эдвард Карпентер выкупил у Найтов коттедж со всеми землями с намерением отреставрировать его в память о своем сыне, павшем на войне. Починили крышу, квартирантам предложили другие варианты жилья, и в июле 1949-го дом был открыт для посещения. Если вдуматься, есть своя правда и логика в том, что все это случилось благодаря некой мисс Дарнелл, которую воодушевляла и поддерживала ее сестра Беатриса (они так и прожили всю жизнь вдвоем), а вовсе не каким-то денежным и влиятельным учреждениям.
Генри умер внезапно в Танбридж-Уэллсе в 1850 году. Фрэнсис пережил его на пятнадцать лет и достиг почтенного рубежа в девяносто один год. К тому времени он был уже сэром Фрэнсисом Остином, адмиралом флота. Это единственный из братьев, чья фотография дошла до нас. По ней видно, каким привлекательным мужчиной он был, с живыми остиновскими глазами, твердо очерченным ртом и ореолом пышных седых волос. Он бережно хранил множество писем Джейн все пятьдесят лет после ее смерти, но, сколь ни удивительно, не оставил никаких указаний о том, как ими распорядиться после его смерти. И его дочь Фанни, ни с кем не посоветовавшись, уничтожила бесценные связки[241].
Семейство Остин со всей их незаурядной энергией, предприимчивостью, склонностью к авантюрам все-таки неминуемо было бы забыто, если бы не Джейн. Лишь благодаря ей и ее творчеству они кажутся нам достойными воспоминаний, и, однако, личность любого из них проще поддается описанию и осмыслению, чем ее. Она не заявляла никаких притязаний — ни на собственную комнату, ни на место среди английских романистов. Даже ее внешность, как мы убедились, сложно реконструировать сколько-нибудь точно. Ее родственники проходят перед нами строем — в своих блистательных мундирах или черных облачениях, окруженные детьми, хлопочущие о наследствах, удобно устроившиеся в своих домах. Джейн же неуловима, как облачко в ночном небе.
Она заставляет биографов ощущать, что, по выражению лорда Дэвида Сэсила[242], остается для них «не другом, а лишь доброй знакомой — как, без сомнений, ей самой и хотелось бы». Ее резкость и нетерпимость к дуракам заставляет страшиться того, что ты окажешься незваным гостем, и вместе с тем подозревать, что чужие свидетельства и воспоминания легко могут повести по ложному следу. Есть еще сложности, связанные с тем, что Джейн Остин — одна из немногих великих писателей, популярных как в литературных кругах, так и вне их. Ее творчеству посвящены тысячи томов и десятки тысяч статей — от ярких работ, освещающих новые и неожиданные моменты, до нелепых, эксцентричных и даже откровенно диких. Если учесть, что только за 1952–1972 годы было опубликовано свыше 550 книг, эссе и статей (не считая 85 докторских диссертаций), станет ясно, что одолеть их все невозможно. А по другую сторону академической ограды — множество читателей, которые давно присвоили Джейн и считают кощунственными любые поползновения ученых.
И все же я предприняла попытку рассказать историю ее жизни и на последней странице должна еще раз вернуться к самой Джейн Остин. К ребенку, ищущему в книгах убежища от жизни, с которой ей нужно научиться ладить. К девочке, чья фантазия уносилась в самых непредсказуемых направлениях с тех самых пор, как она поняла, что способна сочинять собственные истории. К энергичной девушке, любящей танцы и веселье, мечтающей о муже и в то же время пробующей свои недюжинные силы в написании романа. К молодой женщине, решившей, что она не выносит людей и не сможет больше писать, но устоявшей перед соблазном безбедно устроить жизнь в браке без любви. К любящей сестре и тетушке, которая всегда находила время для своей семьи, даже если мечтала в тот момент о тишине и покое для творчества. К леди, которая дружила с гувернантками и прислугой. К признанному автору в расцвете творческих сил и мастерства. К умирающей даме, находящей в себе мужество сопротивляться и писать даже перед лицом смерти. К человеку, который иногда предпочитал промолчать, чтобы не задеть взглядов и чувств близких. К писательнице, хранившей и перечитывавшей отзывы других людей о своей работе. И смеющейся над мнениями о себе всего света — вот, пожалуй, самый любимый мой образ Джейн Остин. Сегодня этих мнений стало столько, что над ними можно смеяться бесконечно.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор культового романа «Над пропастью во ржи» (1951) Дж. Д.Сэлинджер вот уже шесть десятилетий сохраняет статус одной из самых загадочных фигур мировой литературы. Он считался пророком поколения хиппи, и в наши дни его книги являются одними из наиболее часто цитируемых и успешно продающихся. «Над пропастью…» может всерьез поспорить по совокупным тиражам с Библией, «Унесенными ветром» и произведениями Джоан Роулинг.Сам же писатель не придавал ни малейшего значения своему феноменальному успеху и всегда оставался отстраненным и недосягаемым.
Как и сама память, как и откровенный разговор о прошлом с глазу на глаз, от первой страницы до последней это цепочка обособленных эпизодов, значение и смысл которых не замутняют суждения, параллели, анализ или обиды. Эпизодов из жизни девочки, позднее — девушки, выстроенных на временно́й шкале взрослой женщиной и матерью, которой та стала через много лет. Неблагополучную историю ее взросления от многочисленных сходных отличало лишь одно обстоятельство: не признававший ее отец носил имя Стив Джобс. «Время, что мы провели вместе, текло не плавно, а рывками — как сменяют друг друга кадры мультфильма, нарисованные на уголках страниц в блокноте», — пишет Лиза Бреннан-Джобс о тех годах, когда искала свое место рядом с отцом.
Мишель Фитусси, журналистка, писательница, постоянный автор французского «ELLE», написала потрясающе правдивую, увлекательную биографию Елены Рубинштейн — повелительницы империи красоты.Друзьями Елены были великие художники, музыканты, артисты, кутюрье. Она страдала от любви, терпела страшные финансовые потери, коллекционировала предметы искусства и драгоценности, разводилась, ссорилась с родными, переживала трагедии утрат. Словом, вся ее жизнь — захватывающий роман, блистательная авантюрная эпопея.
В этой книге Уинстон Черчилль вспоминает свое детство, школьные годы, свою службу в гусарском полку, участие в боевых действиях на Кубе, на индийской границе и в Египте, свои корреспондентские подвиги во время Англо-бурской войны, пленение и побег из плена, а также свое вступление в политику в качестве члена парламента. «Мои ранние годы» не только позволяют читателям проследить за формированием великой личности, но и, как пишет сам Черчилль, рисуют панорамную картину ушедшей эпохи. При этом читаются они как самый захватывающий авантюрный роман.