Жизнь двенадцати царей. Быт и нравы высочайшего двора - [7]

Юному Петру Алексеевичу приходилась Елизавета Петровна тёткой по отцу, но одно название, что тётка — немногим она старше своего племянника была. Он от неё ума лишился — бывало, прибежит обедать и кричит:

— Вот вырасту и на Лизаньке женюсь! Я буду жених, она — невеста, и свадьба у нас будет пир на весь мир!

А она игралась с ним, как кошка с мышкой: то коготки отпустит, то опять сожмёт. То приласкает его, а то насмешничать начинает — иной раз до слёз его доводила, но он всё ей прощал…

В последний год жизни государя Петра Алексееича и в правление государыни Екатерины Алексеевны юный Пётр Алексеевич проживал в Петербурге, и мы его не видели. Но когда он на престол российский взошёл, то изволил в Москву со всем двором вернуться и в Измайлово по-прежнему на охоту наведывался.

Он сильно в это время переменился: вымахал с коломенскую версту, но стал заносчив, груб со слугами и немилосерден. Даже со своими близкими бывал он пренебрежителен, — бабка его родная Евдокия Фёдоровна, бывшая царица, первая жена государя Петра Алексееича, — от внука ласки так и не дождалась. Из монастырской ссылки он ее вернул и достойное содержание установил, однако теплом и вниманием отнюдь не одаривал.

Евдокия Фёдоровна единственный раз приезжала в Измайлово, тогда-то я её и видел. Стара она уже была, но величественна; росту небольшого, но держалась прямо, будто корону на голове несла, — сразу видать, что царица. Лицом, должно быть, в молодости была весьма пригожа, да и в старости привлекательности не утратила. Со слугами говорила тихо, но властно, — такую без крика послушаешься. Подумалось мне: вот если бы она царицей осталась, если бы муж её государь Пётр Алексеевич от себя не удалил, по-другому жизнь в России пошла бы… Ну, да что говорить — человек предполагает, а Бог располагает!..

Коротким её свидание с внуком было: потолковал он с ней часок и уехал на охоту. Ждала она его, ждала, да где там!.. Он на охоте неделями пропадал, разве дождёшься?.. Так и уехала, больше с ним не повидавшись.

Зато к Елизавете Петровне он не на шутку стал сердечную симпатию показывать. Случилось ли что промеж ними, нет ли, не знаю, но это уже не детские ухаживания были.

— Женюсь на Лизе, и делу конец! — говорил Пётр Алексеевич на все возражения. — Наше родство не близкое, у нас отцы и матери разные, — да разве не было примеров, чтобы и при близком родстве цари женились? Я император, — как прикажу, так и будет.

Видя такое его влечение, Долгоруковы поспешили Петра Алексеевича со своей дочерью Екатериной свести, которая была родной сестрой князя Ивана. Красавицей была княжна Екатерина, — глядеть, не наглядеться, — но скандал вышел: она к Петру Алексеевичу никакого расположения не чувствовала, у неё собственный воздыхатель имелся. Тем воздыхателем был иноземец Миллесим или Миллезим, — имя это или прозвище, не помню [9]. Такая у них любовь была, куда там! — но Долгоруковы этого Миллесима прогнали и чуть не силком заставили Екатерину с Пётром Алексеевичем обручиться. Как они их уговорили, никому не известно; его-то ещё могли склонить, он весь в их власти находился, но она была горда и характера сильного, такую сломить непросто.

Долгоруковы её уже на престоле видели, а себя при ней первыми людьми, но Бог рассудил иначе: в тот самый день, когда должна была княжна Екатерина с Петром Алексеевичем венчаться, царь умер. Говорили, что от оспы, — мы этого не знаем, в последнее время он у Долгоруковых проживал, у нас не появлялся, — однако и при оспе люди выживают. У нас кузнец Михей оспой болел, за ним — Феофилакт, плотник, а за ним ещё Дормидонт, маляр, со всем семейством, — и никто не помер, слава Богу! А тут, молодой, в цвете сил, и, нате вам, помер! Правда, пил юный Пётр Алексеевич много, — я уж рассказывал, — и жизнь вёл беспокойную, разгульную, так что, может, и впрямь не смог болезнь одолеть.

Анна Иоанновна

По смерти государя Петра Алексеевича Второго императрицей стала Анна Иоанновна, дочь родного брата государя Петра Алексеевича Первого, слабого умом царя Иоанна, что умер в молодых летах, успев, однако, изрядное потомство оставить. В живых остались только девки, царевны; жили они со своей матерью, вдовствующей царицей Прасковьей Фёдоровной, все здесь, в Измайлове, пока государь Пётр Алексеевич Первый их в Петербург не перевёз, где своих племянниц за иностранных принцев замуж выдал.

Анна Иоанновна тоже была выдана за какого-то принца, но тот возьми и умри сразу после свадьбы [10]; так она и жила молодой вдовой на чужой сторонке. Как и отчего Анну Иоанновну на престол российский пригласили, не нашего ума это дело [11], но вернулась она из-за границы снова в Измайлово. Жила она здесь год или малость более, но нам этот год целым веком показался. Что тут творилось, не приведи Господи! Машкерады, балы, увеселения с фейерверками, заграничные театры, шутов да скоморохов представления — и прочее, и прочее, и прочее! И ладно бы, если шло то веселье от сердца, простое и искреннее, но нет — было оно надрывным, а нередко и злым.

Большой парадный портрет Петра II.

Художник И. Люден

Скажем, привезла государыня с собой карликов и карликовиц, — любила она всяческих уродцев, совсем, как её дядя Пётр Алексеевич. Он, однако, из них умерших коллекцию составлял, в банки помещая, словно редких животных, а государыня Анна Иоанновна при себе таковых уродцев держала, поощряя на выходки, кои не в каждом кабаке допустили бы. Заполонили эти карлики и карликовицы всё Измайлово, житья от них не стало: такие пакостники, всех задирают, невзирая на чин и возраст, и всякие обидные мерзости выделывают. А тронуть их нельзя — головы лишишься.