— Паш, давай здесь и заночуем.
— Надо бы проехать подальше.
Через несколько сот метров они нашли подходящее место для машины и палатки. Грозный плакат «Прибрежная охранная зона» их не испугал — утром они отправятся дальше. Им с трудом удалось переехать широкую поляну — песок здесь оказался глубоким. Но их легкая машинка с разгону преодолела этот трудный участок. Теперь путешественникам стало понятно, почему здесь никого нет: следы от раскопок незадачливых автолюбителей, завязших в песке, виднелись тут и там.
Они заехали поглубже в сосны, так что с поляны их стало почти не видно. Через час, когда была поставлена палатка, они уже резвились в воде Финского залива, принимая на себя удары невысоких волн.
— Ой! — взвизгнула Маша, заслоняясь от прохладных брызг.
Павел ладошкой направил очередной удар, распуская воду веером над волнующейся поверхностью.
— На тебе! — бросила в него Маша клубком водорослей.
Павел обалдело замер, похожий на старичка боровичка, свалившегося с причала. Маша, хохоча, выбежала на берег, пустынный на много сотен метров. Там она стала на одну ногу, другую подняла, развела в стороны руки и застыла, подобно летящей птице, в позе «ласточки». Павел выскочил за ней, но остановился и бросил в «ласточку» маленькой окатанной галькой. Та даже не пошевелилась. Он, озадаченный, подошел поближе. Глаза у Маши были закрыты, лицо сосредоточенное.
— Машка, замерзнешь!
— Не замерзну. И вообще не мешай! У меня медитация…
— Чего-чего?
— Тсс!
Павел присел на песок, скорбно поджал губы и тоже принял позу медитирующего. На берегу установилась тишина. Павел впал в транс и погрузился в легкое эфирное состояние.
Из транса его вскоре вывел резкий крик чайки. Он ошалело огляделся. Жены поблизости не было. Чертыхаясь, он помассировал холодные ступни и, стуча зубами, скачками понесся к палатке. Оттуда исходило небольшое свечение. Он заглянул внутрь и остолбенел. В круге из маленьких рождественских свечечек сидела Маша в позе лотоса.
— Павел, не мешай мне, я в астрале… — проговорила она замогильным голосом.
— Че-еем могу помо-о-очь… — тем же тоном подхватил он, потихоньку завывая.
— Мое тело требует умащивания благовонными масла-а-ами…
— А во-о-т и масла в руках юного грума… — елейно пропел Павел, вытаскивая из сумки крем для загара. — Благово-о-о-о-нные… — Он капнул из тюбика на Машину спину и круговыми движениями стал растирать белое молочко.
— Ой-ой-ой… — захихикала Маша, когда он провел руками по ее бокам.
— Тихо! Не вывались из астрала… — пробубнил Павел голосом батюшки на службе. — Хорошо ли тебе, дочь моя? — прогудел он прямо жене в ухо.
Астрал раскололся от Машиного хохота: Павел скользил руками по ее груди. Выпавшая из небесной отстраненности и пытавшийся туда попасть устроили в палатке бурную возню, в результате чего растяжка не выдержала и выскочила из песка. Палатка рухнула, грозя загореться от пламени колдовских свечек.
Павел судорожно хлопал по горящим язычкам, Маша в долю секунды успела отвернуть крышку термоса и, набрав в рот кофе, несколько раз брызнула, целясь в горящие язычки. Под брезентом воцарилась египетская тьма.
— Паш, — прошептала Маша, — ты где?
Павел ничего не ответил, но в темноте коснулся ее ноги и медленно повел пальцем от ступни к колену. Маша заверещала, отдергивая ногу и срывая еще две растяжки. Теперь стороннему наблюдателю в сгущающемся мраке побережья могло показаться, что среди сосен разместилось каменное изваяние о двух головах. Однако изваяние шевелилось и повизгивало.
— Пашка, ну что ты делаешь?!
— Это не я…
— Рука-то твоя!
— Какая рука?!
— Ну хватит придуриваться! — не на шутку испугалась Маша, шаря вокруг в поисках фонарика.
Павел вытянул из палатки руку, схватил ветку и легонько через палаточный брезент хлопнул Машу по выступающей части.
— Кто это?! — вздрогнула Маша и рванулась, срывая последнюю растяжку…
— Маш, ну прости подлеца… — канючил Павел, подсаживаясь каждый раз к жене, после того как она отсаживалась от него подальше. Так они передвигались вокруг костра, пока не описали полный круг.
— Ско-о-о-о-о-тин-ушка! — смилостивилась Маша и, приобняв его за плечи, наконец позволила расшалившемуся супругу притулиться на краешке бревна. Объятие оказалось с подвохом. Коварная Маша, едва Павел потерял бдительность, тут же вскочила на ноги.
— Аа-а-а-й! — в голос заорал Павел, скатываясь вместе с бревнышком в пологую ямку, заросшую черникой…
— Ха-ха-ха… — скакала вокруг него Маша, — посмотрите на этого мавра! Пойди обмойся, вождь делаваров в боевой раскраске! Но сначала свитер мне найди в этом бедламе, — приказала она, едва «мавр» поднялся на ноги.
Павел, порывшись в разгромленной палатке, нашел ей свитер и направился к воде. Она оказалась еще холоднее, чем в первый раз, но он мужественно оттер черничные разводы, где только было можно, и опрометью бросился к костру.
— Теперь сделай, чтобы комарики не заедали!
Павел зажег несколько спиралек для отпугивания комаров, подбросил дров в костерок. Стало совсем тепло и по-домашнему уютно.
— А кто-то обещал меня поцеловать, — заговорщицки напомнил Павел.
— Да? — улыбнулась Маша, стягивая с колен длинный свитер, и соблазнительно закинула ногу на ногу.
