Жизнь без шума и боли - [6]

Шрифт
Интервал

«Какой винтик? Отвечай, какой именно винтик?»

«Подвздошный вздрагивающий винтик украла у меня Сусанна», – тихо плачет Нюра.

«Нюра, успокойся. Смотри, у нее в руках ничего нет. Открой рот, Сусанна! Вот, и во рту тоже пусто».

«Я уже не Нюра, – забрызгала слезами мне весь передник, трясется мышиной тряпочкой в ладонях, – я не Нюра, я кто-то другой, она украла подвздошный вздрагивающий ааа…»

«Винтик, милая. Сусанна, иди сюда. Объясни, ради бога, какой винтик ты у нее украла. Ребенок не может знать слова „подвздошный“, у нее отец – медик?»

Сусанна спокойно говорит, что взяла этот винтик прямо вот так, пальцами (делает пухлыми пальчиками показательную горсточку) у Нюры из головы, она думала его слишком громко, она думала его как главную свою мечту и как немаловажный интерес в своей крохотной жизни, непонятно отчего подумала такое невразумительное словосочетание, но Сусанна не могла не клюнуть любопытным пальчиком славный симулякр, ну вот и вышло; разумеется, Сусанна говорит это ломано и некрасиво, но суть мне ясна – запустила пальчики и ухватила как скользкого суставчатого май-жука.

«Надо вернуть винтик, понимаешь? Я не знаю, милая, как ты это сделала, но если она почувствовала, что ты с ней что-то сделала, верни ей этот винтик. Нюр, сейчас она все вернет!»

«Я не знаю, кто такая Нюра».

«Черт возьми, не прикасайся! Положи на место! Сядь, сядь сюда. Заберите у нее».

«Я не Нюра больше, – качает головой, как взрослая разочарованная женщина, складки платья невидимы, и будущие морщины крепдешином вьются в нагретом от горя воздухе. – Я понимаю, что это ерунда – подвздошный вздрагивающий винтик… Это просто слово, да? Правда ведь? Но я уже и шага сделать не могу чужим человеком, в котором плачет моя душа, слышишь?»

«Слышу – действительно плачет. Сусанна, детка, душа Нюры плачет, сделай что-нибудь».

Сусанна пожимает плечами: она не знает, как вернуть винтик на место, он был воображаемый.

За Сусанной заходит папа, я мчусь ему навстречу с излияниями.

«Извините, я ничего не могу сделать, – бледно говорит он. – Я даже думать об этом не хочу, понимаете?»

Когда за ними закрывается дверь, я подхожу к Нюре, помогаю ей спрятаться в ящик и ставлю на ящик телевизор, детскую швейную машинку и три синих стульчика. Когда придет ее мама, я скажу, что девочку забрала старшая сестра. Пока они будут разбираться и искать виноватых, я успею выпустить Нюру, посадить ее на ближайший автобус, дать в дорогу оставшегося с полдника печенья и хотя бы вкратце, в двух-трех словах подготовить к Новой Жизни.

Назло

Бывают такие свадьбы, где невесту красть не стыдно; они, в общем-то, и делаются буквально для того, чтобы невесту похитили, увели из-под носа у какой-то другой жизни, сняли с пограничного кола между тонким миром и жирной землистой реальностью. Зачем нам было печалиться, к чему переживать? Все знали, что он появится в последний момент – перед рыбьим всплеском кольца в ладошках растолкает всю эту толпу цвета потустороннего борща (где-то внутри границы между той стороной и этой она стоит на пороге цветущего полотняного котла, гигантской лопатой помешивая кровавое родственное варево из тридцати семи поколений, чужой муж, чужое дитя, внук четырех чужих стариков), схватит ее за руку – и всё, побежали как звали, а как их звали? Сейчас уже не вспомнишь, как их звали, – психотравма, да и столько лет прошло.

В общем, мы все равно пошли на эту свадьбу, Семён даже лимузин заказал (но подешевле, мы так решили: если похищение, то наверняка будет потом другой, дорогой лимузин, это важно), а Вовка бумажный пакет у старухи в метро купил. Букет, сказали мы ему, ты ведь купил букет? Нет, говорит Вовка, пакет бумажный купил – и показывает: пакет. Говорит: я проблююсь на этой церемонии, так все это мне погано и мерзко, а вот если в пакет блевать, то родственники, может, и не сильно расстроятся. Хотя они все равно расстроятся, заметил Захар, потому что невесту точно похитят. Как он может ее не похитить: они еще на прошлой неделе на Свинцовой Даче закоптили весь чердак свечным жиром, будто дом трижды сгорел. Она потом сидела на кухне и плакала словом «подонок», распевным, музыкальным Буквально слово-дискография, а не рядовое проклятие. И замуж идет назло, как по горящим углям – будут ожоги или просто втекут черные буквы внутрь кожи? Похитит или останется дома, будет потом звонить с чужих номеров и гундосить второй куплет «Imagine» Леннона, потому что там ее имя якобы зашифровано? Похищение требует сверхчеловеческих усилий, зато награда – вся жизнь, которая якобы где-то там, впереди.

Ну да, да, есть такие свадьбы, которые происходят назло, объясняли мы маленькому Жоре, который хотел купить сто евро в обменнике, но мы его отговорили: до подарков дело не дойдет, воздух весь взопрел тревогой похищения. Понимаешь, иногда случаются сбои в виде счастливых семей, которые счастливы как-то по-своему (родители Захара, например, поженились именно что назло каким-то посторонним Захару людям, и счастлив ли Захар, что родился вследствие этого акта непокорности судьбе? Счастлив, хохотал Захар, посмотрите на мои руки, видите? Мы смотрели на его руки и не видели их, но тело слепое, оно не чувствует телеграфного биения счастья в точках своего превращения в неживую материю!). Понимаешь, большинство людей устраивают свою жизнь как долгий и счастливый эксперимент практического исчезновения исключительно


Еще от автора Татьяна Замировская
Смерти.net

«Смерти. net» – новый роман Татьяны Замировской, писателя и журналиста, автора книг «Земля случайных чисел», «Воробьиная река» и «Жизнь без шума и боли». Будущее, где можно пообщаться с умершим близким, – уже почти реально. Но что случится, если всех цифровых мертвых, загруженных в облако, объединить в общую сеть?.. Сможет ли «интернет для мертвых» влиять на реальный мир? И что делать, если тот, кто умер, – это ты сам, а родной человек не выходит на связь?


Плохие кошки

Думаете, плохих кошек не бывает? Они ведь ужасно миленькие, да? В таком случае, вы их мало знаете!Кошки-хулиганы, домашние тираны, манипулирующие людьми; Кошки-призраки, ведьмы и оборотни;Кошки-инопланетяне;Кошки — яблоки раздора, оказавшиеся не в том месте не в то время; и многие другие — в сборнике «Плохие кошки».Двадцать авторов из разных стран рассказывают, какими роковыми могут быть наши любимые пушистые котики. Мы надеемся, что всё это вымышленные истории, но на всякий случай: не показывайте эту книгу вашей кошке!


Воробьиная река

Замировская – это чудо, которое случилось со всеми нами, читателями новейшей русской литературы и ее издателями. Причем довольно давно уже случилось, можно было, по идее, привыкнуть, а я до сих пор всякий раз, встречаясь с новым текстом Замировской, сижу, затаив дыхание – чтобы не исчезло, не развеялось. Но теперь-то уж точно не развеется.Каждому, у кого есть опыт постепенного выздоравливания от тяжелой болезни, знакомо состояние, наступающее сразу после кризиса, когда болезнь – вот она, еще здесь, пальцем пошевелить не дает, а все равно больше не имеет значения, не считается, потому что ясно, как все будет, вектор грядущих изменений настолько отчетлив, что они уже, можно сказать, наступили, и время нужно только для того, чтобы это осознать.


Земля случайных чисел

В параллельной реальности эти 23 рассказа могли бы стать самым жутким и метафизическим сезоном «Черного зеркала». Что, если люди реинкарнируют назад во времени целыми кластерами? Живем ли мы в альтернативной вселенной, где президент США Дональд Трамп? Вы играли когда-нибудь в «Мафию», где убивают по-настоящему? Можно ли сдать испытания Страшного суда экстерном при жизни? А что, если Дэвид Боуи на самом деле не умер, а Йозефа Бойса выхаживали не крымские татары, а девочки-подростки из дачных пригородов? Пожив несколько лет в Нью-Йорке, Татьяна Замировская написала книгу про взросление, насилие и невозможность речи – ответов тут нет, но есть пространство для ваших собственных вопросов к миру.


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.