Жизнь без конца и начала - [83]
Она и не ждала от него никаких слов. Она знала про него все, чего он сам, может, не осознавал и, не имея большой склонности к умосозерцанию, не пытался постигнуть. С него довольно было того, что у него есть Шира, а после рождения Гиршеле и вовсе — мир поселился в душе, и ничто уже не могло выбить его из устойчивого благорасположения. Во всяком случае, так Арону казалось, даже смерть не пугала, потому что Шира была рядом.
Да он и не думал о смерти, с какой стати. Шира как взяла его за руку в тот, первый раз, так и ведет за собой. И он как слепец за поводырем доверчиво, безоглядно и бесстрашно шагает след в след за Широй и молится, не так истово, на грани безумия, как до рождения первенца, а безмятежно, умиротворенно, благостно: Да будет на то воля Твоя, Господь, чтобы ты спас сегодня и каждый день меня и всех моих домочадцев, все мое, все, что в доме и в поле, от всякой беды и несчастья, от всякой горечи, вреда и опасности, от всевозможных убытков, от всякого искушения и всякого посрамления, от всякого тяжкого и злого произвола, от голода, убожества и бедности… Утверди нас в книге Твоей к добру и помоги нам во всех делах наших и желаниях наших…
Слова простые, понятные, смиренно к Нему обращенные с верой в Его милосердие и справедливость. Арон любил читать перед сном Тору, Сидур или Теилим[18]. Читал медленно, про себя нараспев произнося каждое слово, это доставляло ему какое-то особое удовольствие. В детстве он тайком от всех мечтал стать кантором, петь молитвы высоким, чистым голосом, рвущимся за край неба, чтобы все плакали, переполненные истой и безграничной верой в милосердие Всевышнего, и чтобы сам Господь Бог слезу смахивал, слушая, как он поет славу Ему и хвалу, и благословлял его, Арона, сына Хавы, на долгую праведную жизнь в благополучии и радости.
Только когда это было! Теперь у него все хорошо, детские мечты покинули его, он вообще ни о чем не мечтает — все у него есть: Шира, Гиршеле, отец, все, слава Богу, в здравии, покров Божий осеняет их благодатью. И молится спокойно и благодарно, просто потому что не привык жить без молитвы. Да и нельзя еврею без молитвы.
Буквы в книгах тоже завораживали Арона, и он все пытался разгадать тайну, которую они тысячи лет хранят, неся в себе и беды, и победы, и песни еврейские, и плач. Читая, он каждый раз, словно впервые, рассматривал их, как картинки в книжке, хотя книжку с картинками всего один лишь раз украдкой полистал в детстве, когда толстая Цилька-обжора, соседка-богачка, дочка банкира Соломона Фишмана, кинула ее во дворе на траву и побежала в дом есть вареники с вишней. У Арона дух перехватило: диковинные цветы, птицы, бабочки, стрекозы, пчелы, гусеницы, какие-то совсем незнакомые мушки, червяки, ослепительно яркие, разноцветные — в жизни он таких никогда не видел.
Он зажмурился, а когда открыл глаза, не было ни книжки, ни картинок, только толстая Цилька стояла рядом и молча глазела на него, разинув рот, по подбородку текла струйка вишневого сока и капала темно-красными каплями на выпяченный круглый, как мячик, Цилькин живот, возле которого летали, плотоядно жужжа, большие пчелы. Арон долго помнил ту книжку и, Цилькин живот перемазанный вишневым соком, и возбужденно жужжащих пчел.
Только со временем он стал читать другие книги, и читал их по-своему, никто его этому не учил — он не только пел молитвы, но и видел то, о чем говорят буквы, подробно и точно. Каждая буква дополняла картину, и он медленно погружался в другие миры, другие времена, шел по пустыне Иудейской, стоял у подножия горы Сион, ни разу не заблудился, всех узнавал, и все узнавали его, он был своим среди своих — и в горе, и в радости, и в страшные, кровопролитные времена, и когда приходило спасение, и надежда сияла на небесах милостью Всевышнего.
Тогда он возвращался в свой дом, спокойный, просветленный, с каждым разом все сильнее и сильнее веря в справедливость и могущество Божье.
В душе его царили покой и мир.
Все рухнуло в одно мгновение, и, расплющенный под руинами, Арон, ни жив, ни мертв, не чувствовал ничего, только свое остановившееся сердце, исторгавшее нечеловеческую боль, и что-то холодное и окаменелое, сжимало его правую руку. Шира лежала рядом, ее волосы привычно касались его лица, щекотали подбородок и шею, легкие завитки пробегали по губам, обычно он, шутя, прикусывал их и смеялся. Шира тоже смеялась.
А сейчас она молчала. Уже целую вечность, казалось ему, не слышал он ее голос. Только что возвращались от шойхета, шли по просеке, как всегда — Шира чуть впереди, он на шаг отставал. Она держала его за руку, и они обсуждали, как послезавтра, после шабеса будут отмечать бар-мицву[19] Гиршеле.
Большой праздник, и готовились основательно — отдельно писали список гостей, хотя чего писать — приглашать придется почти всех. Или всех, все местечко. Борух сказал: всех! И резко рубанул рукой воздух. Ну, всех так всех, столы можно сколотить из досок и прямо на улице поставить. Шутка ли — их сыну уже тринадцать лет!
На отдельной бумажке написали перечень праздничных угощений и кто кашеварить будет — многие предлагали свою помощь. Гиршеле хоть и не ангел, и всеобщим любимчиком не назовешь, а все же самый младший ребенок во всей большой мишпухе — мизинник.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.