Жизнь Антона Чехова - [43]
Антон перебрался из Воскресенска в Москву, откуда было легче бесперебойно слать Лейкину многочисленные рассказы. Между тем из Таганрога вслед за Евгенией Яковлевной приехали Анна, Александр и маленькая Мося, так что Антон, нуждавшийся в тишине и покое, искал его у Наташеву или у Пальмина в московском пригороде Богородское. Там он и писал. Лейкин не позволял Антону экспериментировать с новыми формами и бывал недоволен, когда что-либо из его новинок попадало в московские еженедельники, — он смирился лишь со «Зрителем», поскольку там сошлись интересы всех братьев Чеховых. За весь год Лейкин отверг лишь один из написанных Антоном рассказов — «Он понял», очаровательную вещицу, действие которой происходит в Воскресенске. Крестьянина, подстрелившего скворца, задерживают как браконьера, однако ему удается доказать, что охота на птиц для него столь же неискоренимое пристрастие, как и алкоголь для обвиняющего его помещика. В конце 1883 года Чехову удалось опубликовать рассказ в журнале «Природа и охота», причем впервые он сделал это под своим настоящим именем[74].
Из всего, что было написано в том году, особенно выделяются два рассказа. Один из них, предназначенный для «Будильника», — «Приданое». Его героиня лишается приданого из-за пьяницы дяди, и рассказчик способен лишь пассивно посочувствовать ей. Концовка — «Где же Манечка?» — свидетельствует о зарождении типичного чеховского слабовольного героя. Рассказом «Дочь Альбиона» Чехов наконец завоевал признание читателей «Осколков». Русские и до этого рассказа посмеивались над чопорностью англичанок — Чехов сам когда-то писал, что англичанин произошел от замороженной рыбы, но «Дочь Альбиона» привлекала еще и поэзией «рыбацкого» рассказа, основанного на впечатлениях Антона, проведшего лето в Бабкине. В этом рассказе не в первый и не в последний раз ироничное отношение Чехова к герою или героине уравновешивается лирическим описанием природы.
Лейкин старался выкачать как можно больше из своего самого популярного автора. «Осколки московской жизни» теперь печатались каждую неделю и под двумя псевдонимами. Антон порой давал материал для половины выпуска. Коля, хотя и не такой надежный, по-прежнему оставался лучшим иллюстратором; Лейкин посылал ему из Петербурга высококачественную бумагу сорта «торшон».
Август подходил к концу, а в сентябре у Антона начинался его последний университетский год. Он жаловался Лейкину: «Пишу при самых гнусных условиях <…> в соседней комнате кричит детиныш приехавшего погостить родича, в другой комнате отец читает матери вслух „Запечатленного ангела“… Кто-то завел шкатулку, и я слышу „Елену Прекрасную“… Хочется удрать на дачу, но уже час ночи… Для пишущего человека гнусней этой обстановки и придумать трудно что-либо другое. Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и дело подходит ко мне и заводит речь о медицине. „У дочки, должно быть, резь в животе — оттого и кричит“… Я имею большое несчастье быть медиком, и нет того индивидуя, который не считал бы нужным „потолковать“ со мной о медицине. <…> Даю себе честное слово не иметь никогда детей».
Небеса взяли на заметку эти его слова.
Порядок в семье восстановился, лишь когда Евгения Яковлевна вернулась с дачи, а Александр с семьей уехал в Таганрог. Возобновив университетские занятия, Антон и Коля снова стали общаться с Машиными курсистками. Екатерина Юношева получила от Коли шутливое «Последнее прости»; Антон тоже приложил к стихам руку — при всей неотразимости братьев Чеховых Муза в их поэзии, увы, не ночевала:
Коля недолго пробыл в кругу семьи, предпочтя скрываться от кредиторов и властей за широкой юбкой Анны Ипатьевой-Гольден. С тех пор Антон с ним больше не сотрудничал.
В конце ноября Коля уехал из Москвы погостить в Таганроге у брата Александра. Тем временем Павел Егорович обнаружил у себя пропажу ценного документа и, догадавшись, кто виноват, просил Колю вмешаться: «Кланяйся Саше. Жалко погибшему созданию и живущим с ним, Он похитил мое Венчальное Свидетельство и по нем живет, я этим огорчаюсь, привези его, возьми от Него непременно. Беззаконно живущие беззаконно и погибнут»[76]. Заключительная сентенция Павла Егоровича стала семейной поговоркой.
Антон в этих дрязгах участия не принимал — его манили более широкие горизонты. В Петербурге же Лейкин начал потихоньку приподнимать завесу над тайной имени своего самого популярного автора, Антоши Чехонте. Восьмого октября в Москву вместе с Лейкиным прибыл Николай Лесков (лишь его да Островского Павел Егорович признавал писателями), который не привечал начинающих литераторов. Лейкин не устоял и познакомил его с Чеховым. Антон устроил ему экскурсию по публичным домам в Соболевом переулке, которая завершилась в «Салоне де Варьете». Оттуда, описывал этот эпизод Антон брату Александру, они поехали на извозчике: «Обращается ко мне полупьяный и спрашивает: — „Знаешь, кто я такой? — Знаю. — Нет, не знаешь… Я мистик… — И это знаю“. — Таращит на меня свои старческие глаза и пророчествует: — „Ты умрешь раньше своего брата. — Может быть. — Помазую тебя елеем, как Самуил помазал Давида… Пиши“».
Известный британский историк и литературовед, автор бестселлеров «Грузия. Перекресток империй. История длиной в три тысячи лет» и «Жизнь Антона Чехова», предлагает детальный анализ исторической эпохи и личностей, ответственных за преступления, в которых исчезли миллионы людей, «не чуявших под собой страны». Руководители печально знаменитой Лубянки – Дзержинский, Менжинский, Ягода, Ежов, Берия – послушные орудия в руках великого кукловода – «человека с усами», координатора и вдохновителя невероятных по размаху репрессий против собственного народа.
«Бог делил Землю между народами, — гласит грузинская легенда, — грузины опоздали, задержавшись за традиционным застольем, и к моменту их появления весь мир уже был поделен. Когда Господь спросил у пришедших, за что они пили, грузины ответили: «За тебя, Бог, за себя, за мир». Всевышнему понравился ответ. И сказал он им, что, хотя все земли розданы, приберег он небольшой кусочек для себя и теперь отдает он его грузинам. Земля эта, по словам Господа, по красоте своей не сравнима ни с чем, и во веки веков будут люди любоваться и восхищаться ею…»Известный британский литературовед и историк Дональд Рейфилд, автор бестселлера «Жизнь Антона Чехова», главный редактор фундаментального «Полного грузинско-английского словаря», создал уникальный труд — историю Грузии, драгоценный сплав, в котором органично слились исторические хроники, уникальные документальные свидетельства и поразительное по яркости повествование.
Командующий американским экспедиционным корпусом в Сибири во время Гражданской войны в России генерал Уильям Грейвс в своих воспоминаниях описывает обстоятельства и причины, которые заставили президента Соединенных Штатов Вильсона присоединиться к решению стран Антанты об интервенции, а также причины, которые, по его мнению, привели к ее провалу. В книге приводится множество примеров действий Англии, Франции и Японии, доказывающих, что реальные поступки этих держав су щественно расходились с заявленными целями, а также примеры, раскрывающие роль Госдепартамента и Красного Креста США во время пребывания американских войск в Сибири.
Ларри Кинг, ведущий ток-шоу на канале CNN, за свою жизнь взял более 40 000 интервью. Гостями его шоу были самые известные люди планеты: президенты и конгрессмены, дипломаты и военные, спортсмены, актеры и религиозные деятели. И впервые он подробно рассказывает о своей удивительной жизни: о том, как Ларри Зайгер из Бруклина, сын еврейских эмигрантов, стал Ларри Кингом, «королем репортажа»; о людях, с которыми встречался в эфире; о событиях, которые изменили мир. Для широкого круга читателей.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.