Жизнь Александра Флеминга - [14]

Как же фагоциты переваривают микробов? Это осуществляется под влиянием находящихся внутри клетки ферментов или амилазов, сходных с пищеварительными ферментами слюны или желудочного сока. В противовес этой «клеточной» теории иммунитета немецкие ученые отстаивали «гуморальную» теорию. Они приписывали бактерицидное действие жидкостям организма и, в частности, сыворотке крови.

Райт, будучи другом Мечникова, а также многих немецких ученых, попытался примирить обе соперничавшие теории: клеточную и гуморальную. Он заявил примерно следующее: в сыворотке крови и жидкостях зараженного или вакцинированного организма появляются особые химические вещества (антитела). Эти вещества усиливают разрушительное действие фагоцитов, изменяя внешнюю структуру микробов, так как они оседают на их поверхности и «смазывают» их, отчего те становятся более «удобоваримыми».

Райт и его ученик из Нетлея капитан Дуглас, который перешел вслед за ним в Сент-Мэри, провели ряд опытов и подсчитали количество микробов, поглощаемых каждым фагоцитом. Сделать это было нетрудно. Под микроскопом фагоцит выглядит как серое пятно, а внутри этого серого пятна находятся черные точки – фагоцитированные микробы. Райт и Дуглас обнаружили, что поглощающая способность фагоцитов очень изменчива и зависит от того, как вещество, образовавшееся благодаря иммунизации, «смазало» микробы. Любимым развлечением Райта было производить новые слова от греческих корней. Он назвал приобретаемую кровью способность «смазывать» микробы, чтобы фагоциты поглощали их с большей легкостью, «опсонической способностью», от греческого слова «опсоно» – «приготовляю пищу для...», а вещество – «опсонином». В сыворотке, лишенной опсонинов, фагоцитарная реакция слаба или даже совсем отсутствует. Как только под влиянием инфекции или вакцинации содержание опсонинов в сыворотке увеличивается, фагоцитоз становится значительным.

Райт придавал этой теории первостепенное значение. Прежде всего она счастливо объединяла клеточную и гуморальную теории. Действительно, согласно этой теории, патогенные микробы уничтожаются фагоцитами, но только после того, как они «смазаны» и подготовлены гуморальными опсонинами. Затем теория Райта, как он считал, позволяла диагностировать большую часть инфекций по усилению опсонической способности крови, по отношению к возбудителям данной инфекции и только к ним. (На самом же деле эти изменения, хотя они и происходят, настолько сложны, что их трудно объяснить.) И, наконец, измерение опсонического индекса15 у данного индивидуума предполагалось использовать при проведении рационального лечения вакциной или сывороткой, раз можно было в любой момент, определив процент фагоцитированных микробов, установить, какое количество опсонинов содержится в крови больного, и следить, увеличивается ли оно или нет под действием лечения.

Теория опсонического индекса, с блестящим красноречием изложенная Райтом, выглядела гениальной. Медицина превращалась в точную науку. Так казалось группе одаренных молодых врачей и исследователей, привлеченных ослепительным сверканием ума мэтра и согласившихся вести весьма суровый образ жизни, на который обрекал их учитель. Первоначально в эту группу входили: Стюарт Дуглас, перешедший сюда из Нетлея, Леонард Нун, Бернард Спилсбери и Джон Фримен. Последний поступил в лабораторию в 1903 году. Он обладал оригинальным умом, был блестящим автором многих ценных научных трудов и стал одним из любимых учеников Райта, который называл его своим «сыном в науке». Фримен до своей женитьбы жил у Райта на Лауэр Сеймур-стрит, 7. Позднее группа исследователей пополнилась Флемингом (1906 год), Матьюсом, Кармальт Джонсом и Леонардом Кольбруком.

Была ли то просто группа? Скорее они образовали некое братство, подобие религиозного ордена. Раз и навсегда было признано, что на них лежит важная миссия, что они посвящают всю свою жизнь служению науке и должны быть безоговорочно преданы Райту. Что же давало ему в их глазах такой авторитет? Его личное обаяние, блеск его ума и его собственное страстное увлечение научно-исследовательской работой, заставлявшее его порой засиживаться в лаборатории до трех-четырех часов ночи, а иногда и до зари. А почему сам он лишал себя всяких развлечений, радостей семейной жизни ради того, чтобы подсчитывать черные точки в серых пятнах? Из тщеславия? Возможно, отчасти и из-за этого. Он был властолюбив и мечтал о славе. Но прежде всего им руководили любознательность и страстное желание найти исцеление для человеческих страданий, потому что он был человеком сердечным и добрым.

Фримен, рассказывает, что Райт из-за своей работы настолько пренебрегал близкими, что его дочь Долли в сочинении на тему «Семейные радости» в заключение написала: «До чего же бывает приятно, когда в воскресенье папа находит время заехать посмотреть, как живет его семья...» Однажды, когда Райт, придя в больницу, повесил на крючок свою шляпу, Дуглас увидел, что за ленту заткнута белая бумажка. Он вынул ее и прочел: «Папа, вы уже три раза обещали, что наполните мои шарики газом, и забываете это сделать. Я кладу два пустых шара во внутренний карман вашего пальто; не забудьте на этот раз». Дуглас надул шары и привязал их к ленте шляпы. Так Долли Райт получила, наконец, свои шарики.