Живые зомби - [70]
Разумеется, при таком наплыве гостей есть и минусы: от автомобильных пробок до участившихся случаев публичного пьянства и преступлений с применением насилия. Зато мы помогаем бороться с увеличением числа бездомных.
Тут я вспоминаю, что нужно пополнить запасы продуктов. Сначала, впрочем, отвечу Джесси Джексону[26] — он ожидает на второй линии.
Глава 53
«К чему вы стремитесь, Энди? Чего вы хотите добиться?»
Смотрю на себя в шоу Опры Уинфри и думаю: надо было надеть что-нибудь, не подчеркивающее нездоровый цвет лица.
«Равноправия, — отвечает мой двойник в телевизоре. — Нам нужны права такие же, как у живых».
Реакция зала больше похожа на ругань в шоу Джерри Спрингера[27]: люди щедро пересыпают свои выкрики бранью. Того и гляди кто-нибудь схватит стул и швырнет в меня.
Чтобы узнать, чем кончится дело, мне не нужно смотреть дальше. Кое-кто выражает поддержку, однако большинство собравшихся в студии гостей не согласны с моим мнением. Некоторые так разбушевались, что охране приходится выводить их из зала. Брошенное в меня сырое яйцо не достигает цели и разбивается о лоб Опры.
Ничего удивительного, что часть записи вырезана.
Переключаюсь на Си-эн-эн: группа «экспертов» в политических, научных и социальных вопросах обсуждает вредное воздействие сосуществования нежити и людей на здоровье человека.
«У нас до сих пор нет точных данных, подтверждающих, что нежить как биологический вид представляет собой угрозу для здоровья живых», — говорит ведущий.
«Да будет вам! — отвечает политолог. — Это же зомби. Они питаются человечиной. Неужели никто не смотрел „Рассвет мертвецов“?»
Дискуссия переходит в обсуждение голливудских представлений о реальном мире, и я включаю «MTV». В передаче «Реальный мир» показывают дом, в котором живет целая толпа людей и один зомби.
«Он воняет, — жалуется один из жильцов. — Хуже помойки».
«Смахивает на блевоту — такая же затхлая кислятина», — подсказывает второй жилец.
«Во-во. К тому же он постоянно пьет мой шампунь. А знаете, сколько стоит маленькая бутылочка „Пол Митчелл“?»
Переключаю на «Би-би-си уорлд ньюс» и смотрю репортаж из Рима о бунте зомби у стен Ватикана: им было отказано в доступе. По Си-эн-би-си показывают массовые отсечения голов у зомби на Ближнем Востоке, а потом ликующих живых возле горящего тела неопознанного зомби в Германии.
На всех каналах, по всем программам живых мертвецов обсуждают, втаптывают в грязь, уничтожают. Разумеется, я ожидал, что наши недавние выступления в СМИ и борьба за гражданские права вызовет ответную реакцию, но не предполагал, что она последует так быстро. И с таким запалом.
Наше право на существование, на жизнь, свободу и счастье ставят под сомнение, оспаривают, признают недействительным — с политической, социальной, философской точки зрения. И даже со спортивной.
По «И-эс-пи-эн» показывают сюжет о футболисте команды колледжа Майами, погибшем во время тренировочного матча, после чего ему запретили играть.
«Я не собираюсь никого есть, — объясняет он. — Я просто хочу играть в футбол».
И опять мне не нужно слушать ответ, чтобы узнать, каковы его шансы на участие в матчах.
Продолжаю переключать каналы в поисках программы новостей или ток-шоу, или рекламы дезодоранта, где зомби будут представлены в положительном свете, но вижу лишь одно: мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы в нас признали членов общества.
Пожалуй, эта возможность становится еще более призрачной. Пока мы не создали общественной проблемы, нас хотя бы терпели. Конечно, порой расчленяли, привязывали к бамперам внедорожников и возили по городу, однако по большей части живые пытались делать вид, что нас не существует. Так же, как и бездомных. Или болезней, передаваемых половым путем.
Теперь мы предупредили всех о своем присутствии, дали знать, что у нас есть своя точка зрения, и живым это не нравится. Не то чтобы они не хотят нас слушать. Скорее, злятся, что мы имеем наглость выражать свои взгляды.
«Зомби ничем не лучше животных!»
«Питбули с отстоящим пальцем!»
«Нелюди!»
В новостях канала «Фокс» ведущий открыто высказывает свое честное и непредвзятое мнение о зомби.
Затем на экране появляется мое фото. Мгновение спустя экран разделен на две части, и из телевизора начинает буравить меня глазами мой собственный психотерапевт.
Тед смотрится довольно странно. Время от времени бросая взгляды через плечо, я привык видеть его в искусственном освещении. Однако в родительском телевизоре, на пятидесятидвухдюймовом плоском экране тонированное и подкрашенное лицо Теда выглядит еще более неестественным, бутафорским и гладким. Возможно, из-за грима и освещения. Или он опять сделал пилинг гликолевой кислотой.
Тед разглагольствует о том, что значит лечить зомби с точки зрения психологии. Видимо, начитался об этом в книгах, потому что меня он никогда не лечил. Пару минут он бубнит об одном и том же, и я уже собираюсь переключить канал, когда он переходит к рассказу обо мне, о сеансах, что он проводил со мной: о том, какой от меня исходил запах, о моей походке, о том, что мне приходилось общаться при помощи маркерной доски.
И тут до меня доходит: я влип.