Живые тени - [63]
Немного спустя они подъехали к дорожному указателю. До Шамплита оставалось всего три мили. Они переглянулись. У обоих перед глазами ожили все те же картины. Но в воспоминаниях Джекоба даже мертвая сестра Доннерсмарка представала с лицом Лиски.
40. Золотой капкан
Лисонька, проснись.
Ей показалось, что в висок тычется востренькой мордочкой лисица.
Лисонька! Проснись!
Но, открыв глаза, она обнаружила себя в человечьем облике и в одиночестве.
Над нею был натянут балдахин из иссиня-черной, словно вечернее небо, материи. Платье на ней было незнакомое, как и кровать, на которой она лежала. У нее болела голова, а тело налилось тяжестью, как если бы она проспала целую вечность. Перед глазами пронеслись картины. Пролетка. Поезд. Карета с золотыми подушками. Слуга за воротами из железных цветов и…
Труаклер.
Она села в кровати, голова сразу же закружилась. Высоченные стены, обитые золотым шелком, красная хрустальная люстра, свисающая с потолка посреди лепнины в виде цветов… Девочкой она грезила о комнатах вроде этой. Но на окнах красовались решетки. Она провела рукой по обшитому жемчугом декольте. Рыжего платья на ней больше не было.
Лиса, возьми себя в руки.
Но сердце слушаться не желало.
Постарайся вспомнить, Лиска!
Лабиринт… Труаклер вел ее по нему. К дому с серыми, заросшими плющом стенами… Больше она ничего не могла припомнить, как ни старалась.
Не подмешал ли он чего в воду, которую дал ей в пролетке? Эльфовую пыльцу? Или любовное зелье какой-нибудь ведьмы? Но любви она не испытывала. Только злость на саму себя.
И куда он ее завез? И где лисье платье?
Джекоб…
Что он подумал? Что она бросила его на произвол судьбы за красивые глаза Труаклера и за цветок на платье?
Она подобрала слишком широкую юбку. Платье было роскошным, под стать ехать на королевский бал.
Кто тебя так нарядил, Лиска?
Она содрогнулась. Даже туфли, бывшие сейчас на ней, она никогда прежде не видела. Сбросив их, она прошлась босиком по цветам из дерева, украшавшим навощенный паркет.
Дверь в комнату оказалась незапертой.
В коридор выходила дюжина других дверей.
С какой стороны она пришла?
Давай, Лиска, напряги память!
Нет. Сначала нужно найти лисье платье.
Ей казалось, что она все еще чувствует, как Труаклер берет ее под локоть. Так предупредительно. Так тепло. Что он себе думает? Что он может заполучить ее, поманив просторным домом и новым платьем? Не слишком ли благосклонно она ему улыбалась, не слишком ли охотно смеялась над его шутками? С ним было так легко смеяться. Его взгляд отчетливо говорил, что она прекрасна. Он к ней приставал? Да. Воспоминания возвращались, но так, будто все это произошло с кем-то другим. Он ее поцеловал. В поезде. В карете.
А ты, что ты сделала в ответ, Лиска?
Сколько же тут дверей!
Она попробовала их открыть, но все оказались на замке. Портреты, висевшие между ними, изображали исключительно женщин.
Коридор завершался лестницей. Лиске почудилось, что она ее уже однажды видела. Только она хотела спуститься, как на нижних ступеньках перед ней вырос слуга. Это он накануне открыл железные ворота. Он был таким рослым, что усвоил себе привычку втягивать голову в широкие плечи.
Комната, где она очнулась… платье… картины… слуга во фраке из черного бархата – все выглядело так, словно она забылась за одной из игр, в которые еще ребенком часами играла в лесу.
– Где твой господин?
Вместо ответа, слуга лишь взял ее под руку. Его кисти были покрыты шерстью тусклого коричневого цвета. Повсюду в Лотарингии ходили истории о дворянских домах, где прислуживают заколдованные звери – такие слуги преданнее, чем любой человек.
Особняк был необъятных размеров, и по пути им не встретилось ни одной живой души. Дверь, перед которой слуга наконец остановился, была обшита таким же темным деревом, что и стены в столовой, куда он молча пригласил Лиску войти. Вечерний свет запутался в кружеве красных гардин на окнах.
– Добро пожаловать в мой дом.
Труаклер сидел на противоположном конце длинного стола. И впервые он предстал перед Лиской небритым. Кожа вокруг рта и на подбородке отливала синевой.
Дыши, Лиска. Вдох – выдох. Как дышит лисица, глядя в глаза смерти.
Синяя Борода.
На столе стояло десять тарелок. Они всегда накрывают по числу своих жертв.
Труаклер улыбнулся. На нем, как обычно, была лилейно-белая манишка. Даже во время их бесконечно долгого путешествия в карете одет он был с иголочки, словно разъезжал с прислугой.
– Ну, садись же. – Он указал на стул по левую руку от себя. – Платье тебе очень к лицу.
Слуга пододвинул Лиске стул. Когда она оказалась перед пустыми тарелками, ей померещилось, будто вокруг нее собрались все мертвые, сидевшие до нее на обтянутых черным бархатом стульях. Она попробовала припомнить лица, мельком увиденные на картинах.
Дыши, Лисонька. Вдох – выдох.
Надо во что бы то ни стало найти рыжее платье. Без платья ей не жить.
Труаклер взял ее за руку. Он поцеловал ее пальцы так трепетно, словно его губы никогда не прикасались ни к чему более прекрасному.
– Я имею обыкновение выдавать моим гостьям связку ключей от всех дверей в этом доме с просьбой один из этих ключей не использовать. Это старая родовая традиция. Ты, верно, слыхала о ней?
