Живые, пойте о нас! - [19]

Берег молчал. Ни выстрела, ни ракеты. Держа наготове винтовки и гранаты, моряки, ускоряя шаг, цепляясь за скрытые под водой валуны, раздвигая камыши, падая, упорно продвигались вперед.

Павел Добрынин ступил на песок. Через несколько секунд рядом с ним появились Николай Применко и Иван Круташев.

Вдруг ослепительный луч прожектора, вырвавшийся откуда-то сверху, полоснул по берегу и медленно пошел вправо от них. Моряки прижались к земле. В это время второй катер с разведчиками ткнулся в песчаную отмель. Василий Веселовский со своей группой уже был в воде, на подходе к самой кромке берега. Он шел, крепко прижимая к себе ручной пулемет. Стучало в висках, сердце колотилось так сильно, что, казалось, окружающие слышат его стук. Глаза, привыкшие к мраку, видели лежавших за валунами товарищей. Веселовский различал белые полоски на их бушлатах. Неуклюже шагая по воде, он спешил к ним.

Где-то в городе, над Большим дворцом, взлетали и быстро гасли в небе осветительные ракеты.

Десантники кинулись к проволоке. Орудуя ножницами, рвали ее, проделывая ходы для идущих вслед. Враги были застигнуты врасплох.

В первые же минуты боя моряки смяли передовое вражеское охранение, уничтожили гранатами пулеметные гнезда. А к берегу подходили, сбавляя обороты моторов, другие катера, таща на буксире шлюпки с моряками.

Внезапно Нижний парк залило светом ракет. С вышки у пирса по десантникам застрочили пулеметы. Шрапнелью ударили орудия. Это враг после короткого замешательства понял: в Нижний парк ворвались матросы.

Рота старшего лейтенанта Александра Зорина уже на берегу.

— За мной, братва! — звал Зорин товарищей.

Непрестанно били фашистские автоматы.

Павел Добрынин почувствовал боль в виске. Его задело пулей. По щеке текла кровь. Через минуту он уже не помнил о боли, шел вперед.

Пробивая дорогу десанту, разведчики роты Зорина приняли первый бой.

В пепельно-черной пелене, поставленной дымзавесчиками, к берегу подходил катер, на котором шел Ворожилов.

Командир десанта первым прыгнул в воду, подняв в руке пистолет. Полковник был невысок, — волна захлестнула его с головой.

— Эх, — с досадой сказал командир катера старшина Константин Рыков, — не сумел дотянуть до более мелкого места!

Вслед за Ворожиловым моряки бросались в воду, подхватили командира. Вот он уже плывет саженками, загребая левой рукой.

Сделав несколько гребков, он встал и, широко шагая, двинулся впереди бойцов.

И тут произошло неисправимое: пуля пробила грудь командира десантного отряда. Он покачнулся и рухнул к плашмя в воду, успев произнести только:

— Вперед!

Моряки вынесли командира на берег, положили его на пирс.

Командование отрядом принял па себя комиссар Петрухин.

Узнав о гибели друга, он подбежал к Ворожилову и, сняв бескозырку, молча опустился на колени. Застегнул бушлат на груди товарища, провел ладонью по его поблескивающей сединой голове.

А десантники продолжали высаживаться на берег. Они опрокидывали шлюпки и, толкая их вперед, вели дружный огонь. Десятки пулевых пробоин превращали шлюпки в решето, но матросы не останавливались.

О гибели Ворожилова бойцы узнали не сразу, они думали, что идут за любимым командиром, хотя его тело уже остывало на дощатой петергофской пристани.

Перед командиром второй роты лейтенантом Николаем Приходько стояла задача: выбить немцев из Эрмитажа, а потом с помощью пехоты, которая подойдет со стороны Фабричной канавки, идти на соединение с остальными ротами десанта.

Лейтенант хорошо знал этот павильон. В мирные дни, когда праздничная толпа гуляющих устремлялась к Большому каскаду, к Аллее фонтанов, он любил уходить в ту часть парка, где не так людно, где близость моря располагает к раздумью.

В Эрмитаже он часто стоял у огромных, от пола до потолка, окон. Отсюда можно было любоваться и синими в ясные дни водами залива, и прямыми, как стрелы, нарядными аллеями парка.

Но сейчас Приходько не думал о красоте маленького дворца. Сейчас это был узел обороны врага, опорный пункт, который нужно во что бы то ни стало захватить.

…Проходы в проволоке были сделаны на большом расстоянии друг от друга, но это никого не останавливало. Срывая с себя бушлаты, матросы набрасывали их на проволоку и рвались к гранитным валунам, защищавшим Эрмитаж со стороны моря.

Лейтенант шел впереди роты. Мускулистый, юношески стройный, Николай Приходько обычно был застенчив, порою робок. Сейчас эта скованность исчезла. Он непрерывно стрелял из пистолета, торопливо перезаряжая его.

— Вперед! За мной! — все время повторял он.

Точно заговоренный от пуль, Приходько бежал в полный рост, не пригибаясь, слыша рядом с собой тяжелый топот сапог, хриплое дыхание, выкрики: «Бей гадов!»

Огонь с немецкой стороны все усиливался. Теперь фашистам приходилось удерживать не только советскую пехоту слева, но и моряков, непрерывно наступавших со стороны моря.

Фашисты… Какие они? С мальчишеским жадным любопытством Приходько хотел увидеть врага, бить его, мстить за родную землю.

Что-то красное полоснуло с балкона темного здания Эрмитажа. Николай сделал еще шаг вперед и упал мертвым.

Краснофлотец Михаил Тепляк швырнул туда, откуда била огненная струя, гранату. Кто-то за ним — другую. Тяжелое тело гитлеровца рухнуло с балкона. Фашистский пулемет смолк. Но вовсю били немецкие автоматы.