Живые игры - [17]
Массовая «бытийная» растерянность — обычное сегодня явление. «Быть» в традиционном, экзистенциальном смысле — невозможно в ситуации культурного релятивизма, поскольку нет того устойчивого, определенного культурного языка, на котором осознание собственного бытия можно осуществлять. Выходом из этой ситуации видится переход к другим формам бытия человека в культуре: от человека, присваивающего смыслы, к человеку, смыслы производящему, — своеобразная «неолитическая культурная революция». Конечно, смысл социокультурно и ситуационно задан и не существует в отрыве от конкретной гуманитарной реальности.
Ролевая игра как раз и является такой социокультурной реальностью, наполненной смыслом и реализованной в персонажах. Осознание бытия в конкретной ролевой игре в данном случае отождествляется с моментом бытия. Каждый из нас — множественность персонажей. Между этими тремя формами ролевых игр нет четких границ. Очевидно, что они взаимопроникают и взаимодополняют друг друга. Но важно зафиксировать возможные типы отношений человека и игры, важно понять, чем для человека может обернуться игра.
Тезис второй: ролевая игра — пространство соглашений
1) Ролевая игра — феномен культуры, а не природы. Это реальность, порожденная волей, сознанием и душой человека. Игра — результат сознательного усилия, превращающего разрозненные элементы культуры — в систему, условности — в реальность.
2) Игра — всегда взаимодействие людей, а значит сосуществование многих воль и сознаний. Исходя из этого, сама возможность ролевой игры зависит от того, состоится ли между участниками проекта некоторое соглашение, будет ли достигнуто взаимное понимание и приняты на себя определенные обязательства; возникнет ли единое представление о происходящем на игре. Случается, что суть игры остается до конца не осознанной, не проговоренной и, значит, не принятой в полной мере участниками проекта. Очень и очень часто это ведет к надигровым конфликтам, к разрушению внутренней реальности игры.
Перечислим соглашения, критичные для успеха игры.
Соглашение о реальности. Сам факт участия в игре, является своего рода согласием с реальностью игрового мира, сюжетов и персонажей, но все же стоит ещё раз проговаривать базовую часть соглашения, благодаря которой феномен игры может существовать: Реальность игры возникает как результат договоренности игроков об этой реальности, истинность мира игры конвенциональна, а не субстанциональна. Игра реальна, когда социальная, культурная, личностная «данность» игры — первична для деятельности и самосознания игрока.
Соглашение о языке. Так как наша «привычка мышления» требует, чтобы реальность была непротиворечива, важнейшим вопросом является соглашение о конкретных реалиях мира игры. В своих мыслях и действиях персонажи могут (и должны) исходить из разных интерпретаций исторической, социальной, культурной ситуации, но расхождение в фактах недопустимо, поскольку большинство фактов не верифицируемо в рамках реальности игры и конфликт по их поводу неизменно приводит к выходу за рамки игрового процесса (что является нарушением соглашения о реальности). Поэтому фактологическая реальность игры должна определяться массивом источников, который принимают все участники.
Обобщая, можно сказать, что игра требует единого языкового пространства, принципиально одной картины мира, единой системы понятий. Целостность мира игры есть соглашение о языке как системе знаков, символов и смыслов. В рамках этой системы существует сознание персонажей. Критика этой системы в процессе игры — отказ от соглашения о реальности.
Соглашение о предмете игры. Игра — концентрация смыслов и эмоций в жестких пространственно-временных рамках. Такая концентрация невозможна без соглашения о теме и деятельности, доминирующих в рамках игры. Люди, по-разному представляющие, что является предметом игры, и какой тип взаимодействия будет на игре превалировать, разрушат фокус игры, разобьют единую игровую реальность на фактически независимые деятельностные, смысловые и эмоциональные плоскости. В лучшем случае это приводит к значительному обеднению игры, в худшем — к конфликту этих игровых пространств и уничтожению одного из них (и фрустрации большого числа игроков). Классический пример: игра в войну уничтожает игру в культурные проблемы. Таким образом, исключительно важно, чтобы игроки приняли осознанное решение: интересен ли им предлагаемый предмет игры, согласны ли они с тем, что доминировать на игре будет тот или иной род деятельности, тип взаимодействия.
Соглашение о допустимом. В структурно-функциональном смысле ролевая игра является системой человеческих взаимодействий. Реалистичность игры, ее эмоциональная наполненность в значительной мере определяются выразительностью и интенсивностью этих взаимодействий. Как правило, участники игры считают приемлемыми не все выразительные средства и не любой уровень интенсивности взаимодействия. Представление о приемлемости у каждого игрока индивидуально. Тесный физический контакт, болевые ощущения, ненормативная лексика, сенсорная депривация, вольное обращение с религиозными и историческими символами — и вообще всё, что всерьез бросает вызов ценностным основаниям игрока — обогащает игру в представлении одних участников, и совершенно недопустимо для других. Не стоит объяснять, что выход за рамки допустимого ведет к немедленному отказу игрока от реальности игры и серьезному ущербу для этой реальности в целом. Для многих ролевых проектов те или иные выразительные средства являются неотъемлемой частью замысла. Обращение, актуализация, вызов ценностным основаниям человека могут быть тем источником энергии, из которого возникнет игровой процесс и за счет которого концентрация смыслов и эмоций достигнет пика. Поэтому вряд ли стоит говорить о «принципиально недопустимых» типах взаимодействия с игроком (в рамках УК страны, в которой игра проходит).
