Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта - [4]
Растроганный дедушка-арап доверил внуку Александру, знавшему толк в настойках, многие из семейных бумаг, касавшиеся удивительной судьбы прадеда Абрама Ганнибала, крестника и питомца самого Петра Великого, а также и фамильные реликвии. То были щедрые подарки за умение внука-поэта оценить дедовские труды.
Словом «водка» со второй половины XVIII века называли бесцветную водку – хлебное вино. Автор вышедшей в 1837 году книги «Прогулки с детьми по России» называет водку «горячим вином» – такое понятие было ещё в ходу, да и казалось более пристойным для юношества. Сама же водка нередко отождествлялась с настойкой. Так, в «Домашнем лечебнике» за 1825 год есть раздел «Водки, или настойки водочные». Ещё ранее известны были «водки перегнанные» (или «двоенные»), «водки настоянные», «водки сладкие».
Ароматизированные водки назывались исключительно русскими. И учитель-француз Петруши Гринёва месье Бопре «скоро привык к русской настойке и даже стал предпочитать её винам своего отечества, как не в пример более полезную для желудка». Бывший французский парикмахер, в России ставший гувернёром юного чада, любил забегать к кухарке, умоляя её: «Мадам, же ву при, водкю». Настойкой же, по совету доброго Савельича, следовало и лечиться от всякого рода излишеств: «Вот видишь ли, Пётр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с мёдом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. Не прикажешь ли?»
И сильные мира сего не избежали той простой человеческой слабости. Сподвижница Екатерины Великой княгиня Екатерина Дашкова поведала как-то о необычном письме к её высокой покровительнице. «И пусть Всемогущий спасет тебя от несчастия любви к крепким напиткам, – писал, среди множества похвал русской самодержице, персидский шах, – ибо я, пишущий тебе, не уберёгся от этой страсти и имею теперь изумрудные глаза, рубиновый нос…»
Послание шаха, написанное с истинно восточной витиеватостью, не случайно: поговаривали, будто императрица Екатерина славилась пристрастием к горячительным напиткам.
Народная молва нарекла и самого Александра Сергеевича ярым поклонником русской водки. Как же без неё, родимой, можно написать «Каменного гостя» или «Графа Нулина»? На трезвую голову такое ведь не придумать.
Так вернувшийся с охоты муж Натальи Павловны потчует своего любвеобильного гостя…
Пушкин посмеивается.
«Мой ангел… Знаешь ли, что обо мне говорят в соседних губерниях? – вопрошает поэт свою Наташу из Болдина – Вот как описывают мои занятия: как Пушкин стихи пишет – перед ним стоит штоф славнейшей настойки – он хлоп стакан, другой, третий – и уж начнёт писать! Это слава».
Ах, как бы повеселился Александр Сергеевич, доведись ему увидеть (а ещё лучше испить) в родном нижегородском сельце водку с затейливым названием «Арина Родионовна рекомендует»!
Ну, наверное, не меньше бы подивился поэт, узнав, что в далёкой африканской стране Кении «братья негры» выпустили водку под названием «Пушкин». Да что там в Кении – в России к двухсотлетнему юбилею Пушкина появилась одноимённая водка, да ещё в фигурной бутылке, «представляющей» самого поэта с чёрным пластиковым цилиндром вместо пробки!
А ранее, в 1899-м, когда вся Россия праздновала столетие со дня рождения Александра Сергеевича, купец Шустов лихо торговал «пушкинским ликёром» с портретом поэта на этикетке и стихотворными строчками: «Я люблю весёлый пир».
Вот оно, истинно народное толкование пушкинского гения!
«Честь имею тебе заметить, что твой извозчик спрашивал не рейнвейну, а ренского (т. е. всякое белое кисленькое виноградное вино называется ренским), – наставляет Александр Сергеевич любимую Наташу – Впрочем, твое замечание о просвещении русского народа очень справедливо и делает тебе честь, а мне удовольствие». И тут же шутливо добавляет по-французски: «Скажи мне, что ты пьёшь, и я скажу тебе, кто ты».
От ананасов до печёной картошки
«Вечер у Нащокина, да какой вечер! шампанское, лафит, зажжённый пунш с ананасами – и всё за твоё здоровье, красота моя», – не скрывает восторга Пушкин в письме супруге.
Красавице Натали адресованы и другие любопытные строчки. Весной 1834-го она с детьми уехала в своё калужское имение Полотняный Завод, Пушкин же – в Петербурге. Чуть ли не через день летят ей от мужа подробные письма-отчёты:
«…Явился я к Дюме, где появление моё произвело общее веселие: холостой, холостой Пушкин! Стали подчивать меня шампанским и пуншем, и спрашивать, не поеду ли я к Софье Астафьевне? Всё это меня смутило, так что я к Дюме являться уж более не намерен и обедаю дома, заказав Степану ботвинью и beaf-steaks».
Так что порой известный в Петербурге гурман Александр Сергеевич мог довольствоваться и весьма скромным домашним обедом. Бифштексом в те времена называлось «английское кушанье, состоящее из большого куска свежей и жирной говядины или телятины со вкусным соусом или поливкою».
Судьба замечательной красавицы XIX века Наталии Гончаровой и поныне окутана мифами, таит в себе множество неразгаданных тайн. Как ни странно, но описать ее жизнь, вместив во временные рамки детства, юности, зрелости, — невозможно. И все потому, что у Наталии Гончаровой поэтическая биография! И чтобы осмыслить, понять дар Наталии Гончаровой, её миссию, — должно было пройти не одно десятилетие! Время — величайший судия. Отстоялось, отсеялось все пустое, наносное. Образ избранницы поэта пробился сквозь напластования времён.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Бояр старинных я потомок», «…корень дворянства моего теряется в отдаленной древности, имена предков моих на всех страницах Истории нашей…», «род мой один из самых старинных дворянских», — писал, интересуясь истоками своего родословия, Александр Сергеевич Пушкин. Генеалогическое древо русского гения — по сути, не что иное, как срез нашей российской истории. Действительно, его род неотделим от судеб Отечества. Ведь, начиная с Рюрика, среди предков поэта — великие русские князья Игорь и Святослав, Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Александр Невский.
Путешествия – особая тема в биографии Пушкина: хроника странствий поэта вплетается в его биографическую канву. Не изведать, сколь много вдохновенных строк родилось под цокот лошадиных копыт и перестук колес. И сколько дорожных впечатлений уже позже – в кабинете – «проросли» в живой стихотворной ткани пушкинских шедевров… Поистине дорожная муза была благосклонна к поэту. Книга «Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума» состоит из двух частей: «Земные странствия поэта» и «Путешествия во времени и пространстве».
Судьба замечательной красавицы XIX века Наталии Гончаровой и поныне окутана мифами, таит в себе множество неразгаданных тайн. Как ни странно, но описать ее жизнь, вместив во временные рамки детства, юности, зрелости, — невозможно. И все потому, что у Наталии Гончаровой поэтическая биография! И чтобы осмыслить, понять дар Наталии Гончаровой, её миссию, — должно было пройти не одно десятилетие! Время — величайший судия. Отстоялось, отсеялось все пустое, наносное. Образ избранницы поэта пробился сквозь напластования времён.
Скольким же красавицам, не схожим и внешне, и характерами, дарил своё внимание Александр Сергеевич! Не все из воспетых Пушкиным достигли преклонных лет, – увы, слишком быстротечной оказалась судьба. Так и остались они в отечественной поэзии вечно юными… Другим же, намного пережившим поэта, посчастливилось стать очевидицами его посмертной славы, великого триумфа. И до конца дней, как самое великое богатство, хранили они пушкинские посвящения, письма и книги с дарственными автографами. О музах русского гения – эта новая книга пушкиниста Ларисы Черкашиной.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.