Живой мост - [44]

ФАТА-С-САВРА [17] (Иордания)

ЗАВЕЩАНИЕ

Перевод И. Лебединского

Крепко обнявшись, мы подошли к джипу, принадлежавшему командованию военного лагеря. Более десяти лет мы не видели друг друга и вот случайно встретились, и снова, как прежде, это произошло в дни войны.

Над нами реял флаг. О флаг родины! Ты даришь благодатную тень, даешь желанную прохладу в жаркий полдень тяжелых испытаний. Ты словно гигантский, устремленный в небо маяк. А вокруг тебя бушует море человеческих страстей. Как долго вздымают наш корабль волны яростных битв, подхватывают, пытаясь сбить с пути, политические течения, крутят, угрожая опрокинуть, водовороты интриг и заговоров! Но ты всегда с нами! Ориентируясь на тебя, родина уверенно держит курс к тихому берегу мира.

Мысли мои возвращаются к прошлому, к тому далекому году, когда английская и французская армии оккупировали сектор Газы и намеревались передать его Израилю[18]. Как раз в то время я и познакомился с Анваром. Быть может, он помнит наш разговор о добром семени, посаженном в каменистую родную землю. Семя проросло, набрало силу, превратилось в высокое раскидистое дерево. Корни дерева крепко сидят в земле предков, верхушка взметнулась в родное небо. Мощный ствол его — это наш народ; могучие ветви — руки его защитников, спелые плоды, которыми оно усыпано, — наши дети, целое поколение, новые жизни, идущие нам на смену. И взрастут эти плоды, питаясь соками почвы, которая обильно смочена кровью павших родных и друзей, любимых и близких, что впереди нас прошли по трудным и длинным дорогам войны.

Я бы, наверно, еще вспоминал и уносился мечтой в будущее, если бы не рокот мотора, заработавшего на высоких оборотах. Анвар подрегулировал подачу бензина и закрыл капот:

— Поехали!

— Да будет милостив к нам аллах!

В этот момент к джипу подошел подросток лет тринадцати — четырнадцати, не больше, но уже экипированный, как настоящий боец: через плечо переброшен автомат, рука на прикладе, на поясе две ручные гранаты.

— Разрешите обратиться? — отчеканил он точно по уставу.

— Говори! Можешь запросто, без церемоний.

Подросток встал, как принято по команде «вольно».

— А мне с тобой ехать, отец, или во втором джипе?

— Во втором, мой мальчик, — ответил Анвар. В голосе его звучали нежные нотки, каких я раньше никогда у него не слышал. — Наш и так слишком загружен боеприпасами.

Пораженный словами паренька, я смотрел, как он выпрямился, поднял руку в военном приветствии, сделал шаг в сторону и круто повернулся.

Джип, тяжело урча, выкатил на автостраду и помчался, обгоняя другие автомобили. Следом, не отставая, ехала вторая машина.

Я все еще не мог прийти в себя от изумления. Этот подросток, его по‑мальчишески тонкая фигура и не по возрасту строгое лицо… Ничего не понимаю! Когда успел Анвар заиметь такого сына, он же не был женат — это совершенно точно — и говорил, что не будет жениться, клялся, что обзаведется семьей только после освобождения родины. И вот тебе раз! Неужели нарушил клятву?! Не может этого быть! Клятвоотступник? Нет! Нет! Но боевой паренек — живое тому подтверждение! Ведь нельзя же, в конце концов, представить, что он незаконнорожденный! Такого нельзя допустить даже в мыслях, Анвар слишком порядочен. Возможно, мальчугану меньше лет, чем кажется в первого взгляда? Он боец. Становясь бойцами, мальчишки взрослеют удивительно быстро. Чувство ответственности и долга, трудности военной службы способствуют формированию человека, ускоряют его. Из вчерашних худосочных карликов вырастают настоящие великаны. Им светит живительное солнце свободы, солнце независимой родины. Разве можно их сравнить с теми, кто застрял в стоячих водах обывательщины, приспособленчества: все они не молодежь, а паразиты, вредные бактерии — куда им расти!

Прерывая мысли, в дебри моих раздумий ворвался голос Анвара:

— Ты женат?.. Сколько детей?

— Женат… пятеро: три сына и две дочери.

— Все переженились, — проговорил Анвар, растягивая слова, — растят детей. У Фуада, как и у тебя, пятеро, у Мухаммеда трое. У Фарида, я слышал, четверо. Друзья, так сказать, в золотых клетках. Один я гуляю на воле.

— Как, ты разве не женат? — спросил я, и, видно, столько было удивления в тоне моего Голоса, что Анвар ответил довольно резко:

— О чем ты спрашиваешь? Помнится, я говорил тебе, что женюсь только после освобождения. Я не привык бросаться словами. Это не по‑мужски.

«Уж не шутит ли он со мной? Не может ведь не понимать, какие думы меня одолевают. Почему не объяснит? Или ждет, чтобы я сам спросил его? Что ж, я не отступлю…» — пронеслось в моей голове, а с языка уже сорвался вопрос:

— Постой, как не женат?! Этот паренек только что назвал тебя отцом. Не так ли? Ты что‑то скрываешь…

— Ах, вот оно что… Совсем упустил из виду… Прости меня, это Хисам…

— Я не знаю, как его звать, — перебил я строго, — но вообще-то ты хорошо понял, о ком идет речь.

Анвар устремил взгляд вдаль, где тянулась линия горизонта. Улыбка, появившаяся было на его губах, исчезла. Он глубоко и прерывисто вздохнул. Я почувствовал, что задел застарелую больную рану. Мне стало не по себе, и я подумывал уже о том, чтобы извиниться, как вдруг он заговорил сам, словно выручая меня: