Напоминал о нем и старик Федулов. С наивной простотой думая, что обманывает и дочь и зятя, он часто рассказывал, как оберегал Машу от Дмитрия, как противился их браку и как хотел скрыть куда-нибудь свою дочь. Брыков тогда с улыбкою переглядывался с Машей и говорил старику:
— Спасибо, спасибо вам! Без вас мы пропали бы!
— Я к нему нарочно подлаживался и смирял его, — врал старик и хихикал.
Из рассказов Брыкова Маша узнала о Башилове и Виоле и даже написала ей в первые дни письмо, в котором горячо благодарила ее и звала к себе.
"Для Вас, — написала она, — у нас всегда готовы и помещение, и прибор за столом".
И однажды она получила от Виолы ответ. Он был проникнут нежностью и деликатностью и в то же время был очень грустен.
"Вы поразили меня письмом Вашим, — написала прелестница. — Что я, и что Вы? А Вы не побрезговали мною, и за то Бог наградит Вас. Я горю в веселье и шуме, и не мне жить в сельской тишине, но, когда я устану и друзья от меня отвернутся, я буду знать, что имею где преклонить безутешную голову".
Маша показала мужу письмо, и он вздохнул, прочитав его.
— Славная девушка! — сказал он. — Не помоги она мне, не приюти у себя — и мне пришлось бы уехать!..
Башилов тоже писал два раза. Один раз он просил у Брыкова денег, в другой — извещал о своих успехах. Несмотря на разгульную жизнь, он был исправным служакой, и государь отличил его перед прочими. Он получил чин майора и командовал батальоном.
Воронов бросил сиротский суд и, по протекции своего тестя, получил место частного пристава, чем очень гордился. С необыкновенным рвением он преследовал воров и уверял, что служит отечеству; при этом его курносое красное лицо озарялось полицейским величием, и чурбанообразный стан гордо выпрямлялся. Встречаясь случайно с Брыковым, он кланялся ему ниже пояса не то из чувства благодарности, не то из страха, зная его отношения с Лопухиной.