Живой - [5]

В охрану, может быть? Хорошо быть охранником, когда ноги нету.

Можно возделывать, типа, сад, огород. У матери участок при доме. Есть еще шесть соток дедовских за городом. Навозец, говнецо. Хорошая работа, с одной ногой запросто. Растить огурчики, помидорки, поливать коровячком. Героический труд.

Еще рассмотрим. Водить машину. Это перспективнее. Этим протезом на газ жать как не хер делать, а ничего другого не требуется. Водить машину Кир умел, купить решили после армии. Вот получим боевые — можно купить машину. Кого буду возить? Кого в Кораблине вообще можно куда-то везти? Из Рязани и обратно? Так автобус бегает…

Дальнобойщиком если… Надо подумать, как устроиться в дальнобойщики, кого туда берут. Небось с улицы не попадешь. У нас же все через родню, поэтому у всех столько родни. Никаких других связей у людей нет. Либо вместе воевали, либо родня. А, забыл — еще бывает, что вместе сидели. Но этого обычно не любят вспоминать. Да и кто воевал вместе, тоже обычно не любят. Всякого же навидаешься.

По Никичу он, пожалуй, все-таки скучал, Никич иногда такое мог сказануть — сразу было ясно, что человек все понимает. Славка тоже был нормальный, очень нормальный человек. Но из тех, с кем не воевал, в дальнобойщики никто не сможет пристроить. У Славки, правда, были в Москве какие-то связи. Терки, варки. Может, пристроит. Но просить Славку — это уже совсем. Все-таки десять кэмэ на себе нес, хватит.

Он съел мороженое, купил еще одно, потом еще.

4

— Денег нет, — сказал начфин.

Это был типичный финик, то есть нормальный такой начфин, именно то, что и представляется при этом слове. Кир знал, конечно, что в финчасти не жухать невозможно, но у этого все было написано буквально на морде. И дальнейшую его тактику Кир тоже представлял прекрасно: сейчас он долго, в деталях будет расписывать, как ничего нет. Может, даже сам заведется от этого рассказа. А потом скажет: ну ладно. Есть, но… Примерно так вели себя все люди этого склада, Кир повидал их на гражданке достаточно: такими бывают продавцы, мясники, даже врачи. Этому майору, конечно, не в армии бы служить. Уютный, оплывший — кладовщик в чистом виде.

— Сам знаешь, — сказал начфин, — читал небось. У меня знаешь сколько выдач? Я сегодня одних смертных сколько выдаю. Ты сам пойми. Смертные — это же важней боевых, так? Ты живой, так? А тут людей убило, я их родне выдать должен. Как я буду им в глаза смотреть?

— Не знаю, — сказал Кир. — А вы не смотрите, товарищ майор.

— Ну вот! — Начфин принял это за одобрение своего образа действий. — Ты же понимаешь все. Где я возьму? Вырожу?

— Не выродите, товарищ майор, — сокрушенно сказал Кир.

— Короче так, — сказал начфин, придвинул бумажный лист и написал на нем: «10 000». — Вот без этой суммы получить можешь хоть сейчас. А с этой суммой — извини, ждать придется.

— Сколько ждать?

— А я знаю? — вскинулся начфин. — Когда будут, тогда будут. Я не знаю, куда они деньги девают. Тут люди гибнут, а они денег не дают.

— Да я не жадный. — сказал Кир. — Я хоть щас.

— Другой разговор, — сказал начфин совершенно другим, деловитым и бодрым голосом. — Иди к кассе, я подойду и скажу.

Из его кабинета был другой проход в кассу — сквозной. Кир вышел и по желтому унылому коридору направился к окошечку. Перед ним спокойно, безвольно свесив руки и придав лицам выражение бесконечного терпения, стояли четыре женщины и один немолодой прапорщик.

— За смертными не занимать! — крикнула кассирша.

А где тут других взять, подумал Кир. Бессмертных не бывает.

— Кириллов! — крикнула она.

Кир подошел к окну.

Женщины посмотрели на него с ненавистью, прапорщик — с собачьей завистью.

— Сумка есть? — спросила кассирша. — А то тут много.

На руки ему выдали новенькими пачками восемьдесят тысяч рублей. Он никогда не держал в руках таких денег. Кир застегнул сумку и отошел от окошка.

«Было бы девяносто, — подумал он. — А хули девяносто? Скорей всего, ничего бы не было».

У него было еще одно дело в штабе — узнать, где живет Морозова, вдова молодого взводного. Письмо было у него при себе, он с ним не расставался. Кир зашел в ОКиС — отдел кадров и строевого, знаменитый непонятным названием. Но там никого не было, сидел только печальный солдатик у древнего компьютера. Кир сочувственно поглядел на солдатика и вышел.

На месте не было никого, кроме начфина.

— Чего опять? — вскинул тот черные масляные глазки.

— Я хотел уточнить, товарищ майор… У меня письмо, к Морозовой. От нашего взводного.

— От Морозова, что ли? — спросил начфин. — Которого убило?

— Так точно.

— Разведчик, — сказал начфин.

— Да. Разведрота.

— Так я ей выдал уже, — сказал начфин, как будто после выдачи смертных Морозова переставала существовать: все, ей уже никто ничего не должен. — Прямо тогда и выдал.

Он порылся в сейфе и вытащил формуляр лейтенанта Морозова.

— Точно. Все выдано.

— Я не про то. У меня письмо к ней.

— А, письмо… Ты это. Ты не имеешь права ей так отдавать. Надо секретчику сперва.

— Почему? — не понял Кир.

— Ну а как? Мало ли, что он там писал. В любом случае секретчик должен досмотреть. Где у тебя письмо? Давай мне, я передам.

— У меня не здесь, — соврал Кир. — На вокзале, в багаже.