Живое золото - [36]

- Конечно, я могу ошибаться, - сказал ван Хаарнин, - но мне кажется, мы с вами встречались на какой-то вечеринке в Кейптауне.

- Вполне возможно, - ответил Мак-Кью. - Я был в Кейптауне месяц назад. Но я не помню никаких вечеринок.

- Ну, возможно, мы виделись при других обстоятельствах, - сказал ван Хаарнин. - Я много путешествовал по Южной Африке.

- Вы там живете?

- Нет. Я живу в Голландии, в Роттердаме. Но у меня есть деловые интересы в Южной Африке. Может, мы встречались в Йоханнесбурге?

- Возможно.

- Или в Кимберли?

- Может быть, - сказал Мак-Кью. - Я провел там несколько дней.

- Очаровательное место, - проронил ван Хаарнин. - Вы видели алмазные поля'? Что вы о них думаете?

- Прекрасный памятник нездоровой экономике, - заявил Мак-Кью.

- Вам не нравится Южная Африка?

- Почему же? Прекрасная страна.

- Вот теперь я действительно уверен, что она вам не нравится. Вы либерал? Вас беспокоит апартеид?

Инженер пристально посмотрел на ван Хаарнина.

- Я не собираюсь спорить по этому поводу. Могу только сказать, что не люблю, когда красивая страна загоняет себя в кровавую баню.

- Все заканчивается кровавой баней, - сказал ван Хаарнин. - Вопрос лишь в том, чья кровь прольется.

- Превосходный взгляд на вещи, - хмыкнул Мак-Кью.

- Это прискорбная перспектива, - примирительно сказал ван Хаарнин.- Стыдно, что подобное происходит на самом деле.

Прежде чем Мак-Кью успел что-либо ответить, кто-то дернул его за рукав.

- Сэр, - произнес этот кто-то по-английски, - пожалуйста, сэр, очень важно.

Неизвестный оказался парнем, одетым в униформу посыльного из отеля "Белый Нил".

- В чем дело? - спросил инженер.

- Вам телеграмма, сэр. Требуют немедленно ответить. Управляющий приказал найти вас.

- Телеграмма? - переспросил Мак-Кью. - Отлично, давайте сюда.

- Она в отеле, сэр. Телеграмма не оплачена, за нее должны заплатить вы.

- От кого она?

- Управляющий не сказал. Он просто сказал, что пришла важная телеграмма для американского инженера по имени Мак-Кью. Она не оплачена.

- Кому могло взбрести в голову отправлять телеграмму сюда? - раздраженно спросил Мак-Кью. - Вы точно не знаете, от кого она?

- Не знаю, сэр. Знаю только, что пришла телеграмма, очень важная, неоплаченная. Я взял для вас такси, сэр, только вам нужно будет за него заплатить.

На одной из примыкавших к базару улочек, почти перегородив ее, стоял большой черный "Ситроен". Мак-Кью посмотрел на машину, потом на посыльного.

- Откуда отправлена телеграмма? - спросил он.

- Я не знаю. Телеграмма в отеле.

- Может, это от вашей компании? - спросил ван Хаарнин.

- Вполне возможно. А может, от президента Соединенных Штатов. Хотел бы я знать, кому и за каким чертом понадобилось искать меня в этой дыре?

- Вы поедете со мной на такси? - спросил посыльный.

- Поеду, поеду, - отмахнулся Мак-Кью. - Вас подвезти? - спросил он у ван Хаарнина.

- Я никогда не сажусь вечером в арабское такси, - сказал голландец. - Даже в компании. Лично мне вся эта история кажется дурацкой мистификацией.

- Возможно. А может оказаться и чем-то важным.

- Лучше бы вы не садились в это такси.

- Меня они не обсчитают.

- Здесь бывает и кое-что похуже.

- Не беспокойтесь, - с усмешкой заявил Мак-Кью и похлопал себя по пиджаку. - В их же интересах ничего не затевать.

- И все-таки я бы вам не советовал.

- Да черт побери! - не выдержал американец. - Я побывал в половине самых паршивых городов мира. Знаете, что я вам скажу?

- Что?

- Самым бандитским городом, с которым мне довелось столкнуться, был Сент-Луис. Я подожду вас в отеле. - Мак-Кью повернулся к посыльному: - Давай веди, асассин доморощенный.

Ван Хаарнин понаблюдал, как инженер открыл дверцу "Ситроена", заглянул внутрь и знаком показал посыльному, чтобы тот садился первым. Потом Мак-Кью тоже сел в машину, продолжая держать правую руку за отворотом пиджака. Ван Хаарнин покачал головой и пошел дальше.

В пятидесяти футах от голландца находился полицейский участок. У входа в участок возвышались два одетых в хаки полисмена. Ван Хаарнин на мгновение остановился и о чем-то задумался, хмуро и рассеянно глядя на столпившихся вокруг него уличных торговцев. Потом он энергично тряхнул головой и принялся пробиваться сквозь толпу, направляясь к полицейскому участку.

Кто-то ударил его в бок, прямо под ребра. Ван Хаарнин гневно обернулся, схватился за бок и с изумлением обнаружил, что у него из бока торчит четыре дюйма дерева. Голландец выдернул деревяшку, оказалось, что это рукоятка, а за ней следуют шесть дюймов стального лезвия. У рукоятки оно было полдюйма толщиной, а к острию превращалось в иглу. Это был узкоспециализированный предмет, пригодный лишь для одного - для тихого убийства. Он был любовно сделан из старого напильника и куска прочной древесины. Настоящая ручная работа. Сувенир на вечную память. Кто-то всадил это ему в бок.

Толпа поняла, что произошло. Все подались назад даже раньше, чем ван Хаарнин почувствовал первый толчок боли. Полицейские тоже поняли, что происходит что-то неладное. Они бросились к голландцу, держа свои "ли-энфилды" на изготовку. Ван Хаарнин ощутил приступ слабости и упал на колено. Голландец обнаружил, что держит свой револьвер в руке, хотя никак не мог вспомнить, когда же это он успел вытащить оружие. Теперь у него чертовски болел бок. Ван Хаарнину случалось получать ножевые раны, но отнюдь не такие серьезные. А на этот раз какой-то специалист всадил нож ему в бок и исчез, прежде чем голландец понял, что произошло. Какой-то ублюдок быстро и тихо продырявил ему печень, а такие раны смертельны.