Живое прошедшее - [22]

С товарищами по команде я общался не только на тренировках и играх. Так, один из моих друзей по команде – Андрей Миронов – стал работать в мастерских театра им. Ленсовета, и я иногда заходил посидеть в удобном старом театральном кресле у него в мастерской. Как-то я пришел, а в большой мастерской никого из рабочих не было. Оказалось, шло собрание трудового коллектива театра. Вскоре рабочие вернулись. Они не дождались конца собрания. Объяснили это так: нет сил дальше слушать эту склоку артистов.

Другой приятель по команде уже через десяток лет после окончания нашей спортивной карьеры рассказывал, как служил в армии во время кубинского кризиса и как их, солдат, везли на Кубу в трюмах гражданских кораблей и днем, в страшную жару, не разрешали выходить на палубу, поскольку низко над палубой барражировали американские военные самолеты, сопровождавшие наши «гражданские» корабли.

В старших классах я учился уже в другой школе, 105-й, рядом с домом, на улице Смолячкова. Подошло время вступать в комсомол. Вступали практически все, это было во многом «автоматическое» действие. Мне в комсомол не хотелось, не нравилась идеология и соответствующий официоз. Но однажды (это было, вроде бы, в девятом классе) наш классный руководитель оставил меня в классе для беседы. Это был очень пожилой человек, кажется прошедший через репрессии. Он мне сказал, что у моего отца, директора другой школы, могут быть неприятности из-за моего упрямства с комсомолом. Я тут же написал заявление: «Хочу быть в первых рядах строителей коммунизма…»

Учился я не идеально, но хорошо. Способности у меня, вероятно, были средними, но к делу я относился довольно добросовестно. Общий фон в классе к учебе не стимулировал. Учителя чем-то особенным не запомнились.

Спорт я любил с самого раннего детства. В те годы ребенок мог пойти в бесплатную спортивную секцию, где с ним занимался профессиональный тренер, а став подростком, при наличии способностей участвовал в соревнованиях, получал спортивную форму, инвентарь. Далее начинались поездки на сборы, полагались талоны на питание и другие формы поддержки.

Правда, не думаю, что тогда занималось спортом больше детей, чем сейчас. Из двадцати-тридцати человек в классе систематически в секции ходили обычно двое-трое.

Ухаживали за девушками мы в основном на танцах. В парках были танцевальные павильоны, зимние и открытые летние, где играли оркестры или просто аккордеонист. В закрытые павильоны вход был платным. В то время модны были чарльстон, рок-н-ролл и твист. Летние танцевальные вечера выглядели довольно романтично – лирические мелодии, запах сирени, нарядные девушки… Правда, на танцах часто случались и драки, но, кажется, они не были столь страшными, как сегодня: не избиение, а скорее выяснение отношений половозрелых особей мужского пола.

Соученики мне запомнились мало. В одном классе со мной учился Николай Лавров, ставший впоследствии большим актером. В школе он ничем особенным не выделялся, и могу признаться, что я тогда представить себе не мог, что его ждет большое театральное будущее. Запомнился Коля тем, что часто перед уроком выходил к доске и пародировал учителя, который должен был зайти в класс. Пародировал мастерски. Вечерами он постоянно ходил в какие-то театральные студии при клубах и Домах культуры, потом делал операцию, чтобы избавиться от хрипотцы в голосе. Короче говоря, вся его школьная жизнь подчинялась мечте о театре. Позже я видел Колю на сцене лидером труппы в театре Льва Додина. Могу сказать, что его характерные приемы на сцене театра я уже мог наблюдать у доски в классе. То есть, вероятно, актерское мастерство – это от Бога, и специальное образование лишь шлифует его. Мы с женой однажды зашли к Николаю за кулисы после спектакля. Он был очень прост и сердечен.

В последних классах школы я завел себе правило ходить по субботам в Эрмитаж. Ходил один, не торопясь, пытался понять картины. Много смотрел малых голландцев. Глядел из окон на осеннюю и зимнюю Неву на набережную, на Петропавловскую крепость. За окном обычно была серовато-синяя атмосфера зимних сумерек. Было нескучно. Между визитами в музей почитывал книги по искусству. Сейчас я с удовольствием вспоминаю те походы.

Раза два в летние школьные каникулы я помогал жене брата в ее полевых экспериментах. Она работала в Институте сельскохозяйственной микробиологии и готовила кандидатскую диссертацию на «кукурузную» тему. Кукуруза была любимым детищем Никиты Хрущёва. «Кукуруза – царица полей» – этот лозунг висел повсюду. Этот злак предписывалось выращивать даже на Крайнем Севере. Мое участие в «национальном проекте» состояло в том, что я помогал выращивать государственную сельхозкультуру на опытном поле под Пушкином. Начиналось все с посадки семян в лунки и заканчивалось уборкой урожая. Початки не вызревали, но стебли были большими и мощными. Физической работы было много. Потом кукурузная тема тихо сошла на нет. Остались в памяти только анекдоты и частушки:

Я культура хлебная,

Я и ширпотребная!

Я крупа и маргарин,

Я мука и желатин,

Каучук и ацетон,

И тройной одеколон.