Живи рискуя. Обыкновенное просветление для необыкновенного времени - [43]

С такой историей в мире непременно будут появляться неправильные люди. Нужно взять все эти истории и сжечь одним махом во всем мире, чтобы эти имена полностью исчезли. Их следует заменить именами прекрасных людей, которые верили в человека. Эти люди сделали человечество достойным уважения, дали ему честь и гордость, открыли двери к тайнам, к потустороннему.

Второй частью обучения должно стать обучение быть медитативным, осознанным, уметь наблюдать, любить, сострадать, творить – и, разумеется, в таком случае мы опять-таки сможем избежать конфликта поколений. Молодые будут уважать старших, и не потому, что так положено, а потому, что старшие действительно достойны уважения. Они знают то, что лежит за пределами ума, а молодые знают лишь то, что ограничено умом.

Молодые все еще борются с мелочами жизни, а старшие уже поднялись за облака, практически дотянулись до звезд. И уважать их нужно не из-за правил этикета. Уважение к ним целиком и полностью идет от твоего сердца – это не формальность, привитая другими.

В Индии бытует такая формальность: когда в дом приходит гость, нужно прикоснуться к его стопам. И пока отец полностью не осознал, как я могу себя вести, он все время наклонял меня, взяв за голову: «Прикоснись к его стопам, гость – это Бог. К тому же, это наш старый родственник, так что соблюдай обычай».

Однажды к нам в дом забрел бородатый козел. Я прикоснулся к его ногам.

– Что ты делаешь? – спросил отец.

– Гость – это Бог, – ответил я. – Тем более он с бородой! Старый козел достоин уважения. Иди и прикоснись к его стопам.

Он сказал:

– Странно устроен твой ум, совсем не так, как у всех.

– Ты должен усвоить, – сказал я, – что отныне, встретив на дороге старого пса, я буду прикасаться к его стопам; встретив старого осла, я буду прикасаться к его стопам. Какая разница между старым псом, старым ослом и твоим старым гостем? Мне они все кажутся одинаковыми. В старом осле есть что-то философское, а у старого пса такой злобный вид, словно это воин, – они обладают определенными качествами. А тот старик, к стопам которого ты заставил меня прикоснуться… Если ты еще раз меня заставишь, то пожалеешь!

– И что же ты сделаешь? – спросил он.

– Я тебе покажу, – ответил я. – Потому что я верю поступкам, а не словам.

В следующий раз к нам приехал какой-то дальний родственник. Отец забыл наш разговор и наклонил меня, взяв за голову. А у меня в руке была наготове большая игла, и я воткнул ее в ногу старика. Он вскрикнул и чуть не подпрыгнул.

– В чем дело? – спросил отец.

Я сказал:

– Я тебя предупреждал, но ты не послушал. Я не испытываю к этому человеку никакого уважения. Я его не знаю, никогда в жизни не видел. С какой стати мне прикасаться к его стопам? Я готов прикасаться к стопам лишь тех, кого считаю достойными уважения.

Он понял, что меня лучше не принуждать, потому что это опасно. Из ноги старика шла кровь.

В университете я никогда не вставал, если в аудиторию входил преподаватель. А в Индии положено вставать. Преподаватели сразу начинали на меня смотреть – забывали об остальных и смотрели только на меня. И, если это было в самом начале учебного года, они спрашивали:

– Почему ты не встаешь?

– Не вижу необходимости, – отвечал я.

– Ты не понимаешь, – говорил преподаватель. – Ты что, никогда раньше не вставал?

– Никогда, – отвечал я, – поскольку не вижу в этом необходимости. Мне и так удобно.

– Ты… Как же тебе объяснить, что, когда в аудиторию входит преподаватель, из уважения к нему нужно вставать?

– Верно. Но я пока еще не увидел в вас ничего достойного уважения. Если что-нибудь увижу, то встану. И помните: здесь не должно быть двойных стандартов.

– Как это? Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что если в аудиторию войду я, то вам придется встать – конечно, только если вы видите во мне что-нибудь достойное уважения. Если же нет, то вы можете сидеть, можете даже спать. Мне совершенно все равно.

Преподаватели пытались меня убедить. Иногда к нам заходил ректор, и они пытались меня уговорить:

– Хотя бы один раз… Можешь не вставать, когда входим мы, но когда войдет ректор, не создавай проблем. Потому что ничего хорошего не выйдет, начнутся только ненужные разговоры.

– Ничего не могу поделать, – отвечал я. – Я не могу пойти против своей воли. Пусть он приходит. Если я почувствую, что он достоин уважения, я встану. Но не нужно меня заставлять.

И первый ректор, у которого я учился, впервые вошел к нам в аудиторию пьяным. А у меня на это такая сильная аллергия, что я сразу почувствовал, что он пьян. И я остался сидеть. Преподаватель смотрел на меня, делал знаки, чтобы я встал. Но я оставался сидеть. Я встал только когда, когда всем сказали садиться.

– Вот теперь я могу встать, – сказал я. – Этот человек пьян. И мне неважно, кто он. Я сообщу об этом в полицию.

И ректор так испугался, так занервничал… Войдя в аудиторию, он положил свою шляпу на стол. И теперь, уходя, он в спешке взял шляпу нашего преподавателя. И преподаватель побежал за ним со словами: «Вы взяли мою шляпу!»

– Вот видите, что бывает с пьяными людьми? – сказал я. – У этого человека даже не хватило смелости остаться в аудитории, а вы хотели, чтобы я из уважения к нему встал?