Живи, Донбасс! - [66]

— «Лада седан баклажан»! — похохатывая, представил пассажирке транспортное средство. — Старенькая, но надёжная, как танк! Я с армии за баранкой, вот-вот сорок лет.

Багажник у дяди Данко был уже забит какими-то коробками и пакетами, поэтому и чемодан, и рюкзак отправились вместе с Викой в салон. Она решила, что ничего, сможет в поездке на них удобно облокотиться и поспать.

Второй пассажир подошёл минут через пять; им оказался небольшого роста и тоже чернявый, как цыганёнок, Ваня. В принципе, ничего так лицом и повадкою, но скорее не мой тип, — с лёгким сожалением рассудила Вика.

— Я курю в машине, ничего? — уточнил перед отправлением водитель.

— Ничего, — хмыкнула Вика. — Я же видела значок в приложении. К тому же я тоже курю.

— Там сзади дверь немного ржавая, может сифонить, — сообщил ещё одну новость хозяин «баклажана». — Давай я тебе сразу куртку подоткну, а то змерзнешь.

— Какую такую куртку вы мне собираетесь подтыкать? — напряглась Вика.

— У меня там в багажнике есть запасная, её и подоткну, — объяснил водитель.

Устроив её, словно в гнезде, дядя Данко сел за баранку и выкрутил зажигание.

Теперь они шли по трассе уже в районе Воронежа, золотая сфера в направлении юго-юго-запад висела на горизонте, а из низкого неба на дорогу рушился крупный снег.

* * *

Синяя точка на навигаторе двигалась вниз по карте, минуя города и посёлки, теперь невидимые в темноте и снегопаде. Иногда Вика забивала в поиск особо понравившиеся названия, но интернет ловил не везде.

— Интересно, — произнесла она в темноту, — как себя чувствует человек, живущий в посёлке Грязи, когда рядом есть посёлок Конь-Колодезь и даже село Солнце-Дубрава?..

— Родину любят не за название, — задумчиво отозвался водитель. — А ты, Виктория, дончанка?

— Нет, родители в Твери. Там бабушка.

— Ну ясно, — откликнулся дядя Данко, хотя что ему стало ясно — неясно совсем.

Вскоре машина начала сбрасывать скорость и причалила к месту, похожему на цыганское становище: в самый неурочный час волка здесь стояли палатки, горели огни маленьких лавочек и закусочных, тлели жаровни с мясом, сновали люди.

— Здесь, товарищи пассажиры, можете оправиться, — сообщил водитель. — Ну и кофе-чай, хотя на это не обязательно тратиться, у меня плитка есть, сделаем хоть посреди степи… Полный сервис! А ты, Виктория, можешь здесь обменять всё, что тебе не понадобится на Территории.

— Что именно? — не поняла Вика.

— Это уж тебе виднее, — усмехнулся дядя Данко.

— Хорошо, что напомнил, батя! — всполошился Ваня. Он быстро покидал из сумки в пакет смартфон, планшет и два новых кнопочных телефона, сумку оставил, пакет взял, затем открыл дверь «Лады», вышел и двинулся куда-то вдоль палаток. Его фигурка в снегопаде, подсвеченном огнями жаровен, быстро затерялась среди похожих теней.

Вике стало неуютно. Дядя Данко курил в окно и, видимо, никуда не собирался. И не человек будто.

— Принести вам кофе? — пискнула девушка.

— Пойдём возьмём кофе, — вздохнул водитель.

Они вышли в снег и быстро оказались в закусочной, где Вика взяла чай с лимоном, а дядя Данко — кофе «три в одном» и ещё пирожков горячих.

— Тубзик там, — сообщил он, кивая на неприметную дверь.

Когда они пили чай и кофе с пирожками у машины, поставив стаканчики прямо на капот, вернулся Ваня.

— Во, батя, зацени, — похвастался он и извлёк из пакета старинный телефон на рычагах, военную рацию и телефон Nokia 3310.

— Зачем тебе это старье?.. — поразилась Вика.

Мужчины переглянулись.

— Видишь ли… на Территории ценятся только надёжные вещи. Подлинные, если угодно, — пояснил водитель.

— Ваня, пирожков вот взяли. Налегай. И ты, Виктория… заправься как следует. Что как неродная?..

* * *

«Лада седан баклажан» мчалась уже по ростовским степям, исправно сворачивая пространство, в первом бледном свете зимнего утра пейзаж вокруг запестрел остатками стеблей на убранных бахчах, зазеленел озимыми, зачернел распаханным чернозёмом; тут и там торчали перевёрнутыми восклицательными знаками ветряки. На выезде с очередной заправки дядька Данко остановился и сказал: «Дреманём полчасика».

И тут же, как был, огромный, свернулся на водительском сиденье, откинув его назад и потеснив чемоданы. Ваня тоже засопел, как по команде. Вика никак не могла уснуть после явления таинственной иллюминации, но тут почувствовала, что веки тяжелеют. Сквозь подступающую дрёму она слушала дыхание этих двух ещё вчера незнакомых людей. Оно было ровным, ровно дышала степь вокруг, и слышался тихий посвист крыльев, вращаемых верховым ветром, — но и то, эти внешние звуки скорее казались ей, потому что на самом деле машину постепенно обволакивал нежный и плотный утренний туман.

Она видела как бы сверху, как стоит на обочине автомобиль, как ложатся слои тумана, как торчат из тумана свечи тополей, как движется по трассе фура в направлении на Москву. Она видела затем, как «Лада» завелась, дёрнулась и поехала, вышла на трассу, но сама девушка при этом всё ещё продолжала спать, сладко и безопасно, и земля развёртывалась перед её внутренним взором полями, таилась тенями в балках, ерошилась посадками и падала краем в море.

Очнулась Вика снова от света. Они ехали вдоль берега, море взблёскивало, когда машина взлетала на пологие взгорки, с которых была видна не только вода, но и линия дороги — как она ухает вниз впереди, чтобы затем вознестись на следующий холм. По взгоркам кряжа там и здесь курчавились сосны, в салоне негромко играла музыка.