Живи без боли - [28]
Чтобы утихомирить ее растущую панику, мы провели несколько раундов общего таппинга, чтобы снять чувство перегруженности из-за новостей, которые принес ее муж. Когда Дебби немного расслабилась, я попросил ее рассказать историю ее боли. Она объяснила, что все началось несколько лет назад, когда она отдала дочь в интернат.
– Но я чувствовала себя виноватой с тех самых пор, как забеременела, – добавила она.
Я попросил ее рассказать о беременности, постукивая при этом по точкам.
– Мне было двадцать девять. Я не хотела беременеть. Я не хотела становиться мамой, – всхлипывая, говорила она.
Дебби положили на сохранение, и к ней приехал отец – приверженец учения Новой Эры, он всегда говорил ей, что наши убеждения создают реальность. Дебби думала, что отец приехал помочь ей, но была потрясена, когда он обвинил ее в том, что она пытается сорвать собственную беременность. «Девочка хочет выйти раньше срока, потому что чувствует, что не нужна тебе, поэтому ты должна убедить ее в том, что она нужна тебе и ты любишь ее», – сказал он. Дебби, раздавленная чувством вины из-за того, что не хотела беременеть, была совершенно опустошена словами отца. Конечно, с тех пор прошло много лет.
– Я сильно изменилась с тех пор, как стала матерью. Но мне кажется, что именно из-за этих слов я решила, что должна перестать быть Дебби и посвятить всю себя материнству.
После травмирующих событий мы часто пытаемся убедить себя в том, что выучили урок, стали мудрее и готовы двигаться дальше. Может быть, в каком-то плане мы и готовы двигаться дальше, но, как мы уже видели, эмоции, вызванные травмой, могут скапливаться в организме, и пока мы не дадим им выхода, организм будет продолжать генерировать хроническую боль. С помощью боли организм привлекает наше внимание, показывает, что что-то пошло не так. И пока мы не проработаем эти эмоции полностью, нам, скорее всего, не удастся избавиться от боли.
Мы продолжили вскрывать слои эмоционального события, произошедшего с Дебби: я спросил, в какой части тела она чувствует вину.
– Под ложечкой, – сказала она. – Меня как будто тошнит. А физически я чувствую, что задыхаюсь, что не могу дышать.
Мы немного простучали «всю эту вину в моем теле», но я, понимая, что мы еще не добрались до самых глубинных слоев, спросил Дебби, за что именно она чувствует себя виноватой. Она заколебалась.
– Когда я пытаюсь чем-нибудь заняться, найти новую работу, мне всегда приходится все бросать из-за дочери. У меня просто руки опускаются! Всегда что-нибудь да происходит, и я не могу найти время для себя. Я не могу быть одновременно и матерью, и Дебби.
Я стал помогать ей простучать гнев и ярость из-за того, что она не могла найти время для себя. Посреди раунда она вдруг остановилась и сказала:
– Надо же, я бы и не подумала, что это гнев. Я думала, что все дело в чувстве вины.
Мы, как мыслящие индивидуумы, наделенные самосознанием, немало времени и сил вкладываем в саморазвитие – и на этом пути нередко «диагностируем» наше собственное эмоциональное состояние. Дебби поставила себе диагноз «чувство вины из-за дочери». Хотя это чувство важно и заслуживает пристального рассмотрения, за ним скрываются куда более сильные эмоции – ярость и гнев Дебби из-за того, что у нее не выходит быть никем, кроме матери.
Когда вы простукиваете свою историю, полезно рассматривать ее как процесс, как лабиринт, который всегда может свернуть в другом направлении или уйти глубже. Поэтому, когда вы исследуете собственные эмоции, старайтесь не делать поспешных выводов и все время задавайте себе вопросы. Обнаружив эмоцию – как Дебби свое чувство вины, – отметьте и простучите ее, но не останавливайтесь на этом. Спросите себя: «Что еще я чувствую? Что может скрываться за этой эмоцией?»
Пока мы с Дебби простукивали ее гнев, она начала лучше осознавать и другие свои эмоции.
– Гнев – это в моем положении самое эгоистичное чувство, – сказала она. – И когда я понимаю, что злюсь, то чувствую себя еще больше виноватой. Быть матерью важнее всего. Как я вообще могу так думать?
Тогда я начал добавлять в наш таппинг фразы вроде «Нет ничего страшного в том, чтобы чувствовать эту ярость и гнев», а потом попросил Дебби закончить фразу «Я злюсь, потому что…», не забывая постукивать по точкам. В течение нескольких минут она говорила без умолку, впервые облекая в слова свой гнев на то, что она – мать и на крах мечты открыть собственное дело.
– Я злюсь, потому что, когда родилась моя дочь, у меня было столько грандиозных планов, но я осталась с ней. Я была не принцессой, а всего лишь нищенкой. Я знаю, что я хорошая мать, но я злюсь потому, что представляла себя себе не такой, какой оказалась на самом деле. Я злюсь на себя, потому что говорю такие эгоистичные вещи, – рыдала она.
Большинство из нас учили бороться с собственными эмоциями, потому что некоторые из них нам чувствовать «нельзя». Нам также говорили, что в определенных обстоятельствах определенные эмоции неуместны. К сожалению, когда мы отрицаем наши негативные эмоции, зачастую они только усиливаются. Но если мы признаем их, то можем дать им выход. Именно поэтому в установке мы говорим: «Я искренне и всецело принимаю и люблю себя» – чтобы приучить наши мозги замечать и признавать все наши эмоции, которые затем можно выплеснуть.
