Живая защита - [109]

— Ну зачем же кричать…

Только сейчас Барумов заметил собственный голос. Действительно, раскричался. В первый раз пришел в партком и так ведет себя…

Такого в практике секретаря парткома еще не было. Невероятно! Он прошел по кабинету, долго и напряженно думал. Потом вызвал кого-то по телефону.

— Извести членов парткома: заседание отменяется. Когда? Скажу потом. Нет, не уезжаю. Займусь партбюро живой защиты. В том-то и загвоздка, что срочно. Бывай здоров.

Кинул трубку на черные, торчащие из аппарата кнопки, посмотрел на Барумова, словно определяя мысли человека.

— Послушайте, Барумов, почему вы до сих пор не в партии? И, насколько мне известно, пока ничего не предпринимаете.

— Я бы охотно… Придет время, подам заявление. Года не проработал в дистанции, кто ж даст рекомендации. Меня еще не знают…

— Ну, положим, вас уже знают. А вот насчет годичного стажа это правильно. Ну-с, тронули.

Дунков прихлопнул дверь, повесил маленький ключик на гвоздик, вбитый в стену.

3

Не так хотели бы кузнищевские железнодорожные руководители встретить начальника дороги…

На всех этажах отделения была напряженная тишина. Каждый диспетчер говорил с дежурными по станциям коротко — не исключено, что диспетчеров потребует Осипов. Поэтому надо как можно меньше «висеть на телефоне».

Осипов отказался от кабинета начальника отделения. Подчеркнул: может обойтись без кабинета, как и без хозяина, у которого происходят крушения. Он занял комнату Дементьева с вывеской «Штаб». Закрыл дверь и будто исчез бесследно. Подождали. Не вызывает. В чем дело?

В разведку послали смазливую, немного нахальную секретаршу Стасю. Дескать, спроси, может быть, минеральной водички принести?

Стася охотно согласилась. Еще бы! Ни у кого из отделенческих не нашлось храбрости войти в «Штаб». Только она оказалась способной.

— Можно? — с расчетливой легкостью впорхнула она в комнату, улыбаясь.

— Н-ны-е-ет.

Пожала плечиком, трепыхнула гривой бело-желтых волос, поворачивая обратно.

Как могло случиться? — спросил самого себя Осипов. Перед разбором каждого чрезвычайного происшествия он искал свою четкую позицию, предполагал результат разбора. Случалось — ошибался. А чаще всего опыт подсказывал, где истина.

Как же могло случиться? Бодрячество Дементьева настораживало. Зачем затирать остроту положения? Знал, что машинист в больнице. И пожалте — случай брака… На прогулку, что ль, засылают к врачам рабочего человека? Какой, к черту, это случай брака. Нет, как видно, придется делать выводы… Больно думать, что кого-то придется наказывать. Осипов вздохнул, потер ладонью гладкую теплую лысину.

В коридоре в немом ожидании стояло несколько человек. Внимание Осипова привлекли незнакомые лица. Как видно — из рабочих. Нет, одного встречал. Помнится, вагонник. Волосы белые, словно обсыпанные негашеной известью, лицо — будто день и ночь пребывает под южным солнцем.

— Ваша фамилия? — спросил Осипов.

— Топырев.

«Ах, да-а… Сам же вручал ему знак «Почетному железнодорожнику».

— К вам, товарищ начальник дороги. И Дедюх, наш осмотрщик, тоже.

— Заходите.

Сели напротив стола, чинно уложив сцепленные руки на коленях.

— Мы желаем сказать вот что, — начал Дедюх. В этот момент невыносимо захотелось почесать нес. Раза два царапнул черным широким ногтем по вершинке горбины. Отлегло. — Насчет Матузкова нашего. Влип он, вот в чем дело. Горячий, любопытный, а ишшо куренок он, как есть петушок из яйца. Не виноват он, а Дементьев от работы отстранил.

— Опору кто уронил?

— Он. А это еще ничего. Главное в другом надо. Не виноват он. Погубим парня. Из него получится настоящий рабочий, наш человек. А тут — опора! За каким шутом опора эта нужна ему? Он вагонник, каждый состав, считай, ладонями своими вылизывает. На кой шут опоры сдались ему! А заставили. По приказу Дементьева. Неправильно это, товарищ начальник дороги! Вот с чем я пришел.

— Неправильно, — тоже сказал Топырев и наклонил седую голову, словно боялся глядеть Осипову в глаза. — Что кому положено, тот пусть своим делом занимается. Этак из меня Дементьев пекаря захочет сделать. А я не сумею.

— А если надо? Сумеете?

— Надо… А почему ж это надо, товарищ начальник дороги? Непонятно мне. Война? Землетрясение? Если надо, тогда уж специалистов собрали бы побольше, организовали их, а не сгоняли бы токарей да пекарей. Вот в чем прав Дедюх. А я с ним согласен. Влип наш Матузков. А если накажем, руки у парня к работе отобьем. Жалко, человек работящий.

Топырев с беспокойством глянул на Осипова: «Неужель он руку Дементьева тянет? У кого ж тогда защиты Матузкову искать?» Осипов угадал мысли Топырева и тоже подумал: «Коль рабочие хлопочут, то дело серьезное». Придвинул блокнот, записал: «Матузков, Дементьев, опора. Правильно ли отстранил от работы? Надо ли наказывать Матузкова?»

— Ясно. Попытаюсь разобраться. Что еще?

— Больше… все, — сказал Дедюх. Он недоумевал: столько ждали приема и, оказывается, так мало надо разговаривать. — А как все-таки с Матузковым? Разобраться, как водится, надо. Но чтоб на работе остался, чтоб не обижали парня.

— А если заслужил? Так вот, без разбора, ничего не обещаю. Могу только сказать: будет по-справедливому.