Живая смерть - [4]

Глаза Жоакима засверкали, как у одержимого. А посетитель, как ни в чем не бывало, продолжал:

«Изучение белой субстанции проводится различными способами: методом Гольжи, путем рассечения скальпелем, выжиданием времени развития. Ибо волокна различных пучков не покрываются миелином одновременно у эмбриона и…»

И тут Жоаким поступил, как избалованный ребенок. Он вырвал книгу из рук гостя с хриплым возгласом:

— А ну, отдайте мне это… Сколько?

— Весьма дорого, Мэтр-био, цена, прямо скажем, кусается.

— Неважно! — Голос Жоакима звенел, он судорожно прижимал книгу к груди. — Сколько вы хотите за нее?

— Сто тысяч валоров, наличными.

— У меня нет сейчас при себе подобной суммы.

Незнакомец потянулся за фолиантом.

— К завтрашнему дню… — начал он…

— Нет, подождите! — выдохнул Жоаким, отступая на шаг и не расставаясь с сокровищем.

Он порылся в сейфе и достал оттуда бриллиантовое колье, протянув его торговцу.

Последний тут же извлек карманную лупу и камешек за камешком тщательно рассмотрел драгоценность. Затем, подбросив её на руке, произнес:

— Заметано, но это всего лишь половина запрошенной цены.

— Минуточку, — засуетился биолог. Его глаза пылали.

Он отлучился на некоторое время, вернувшись со связкой банкнот.

— Посчитайте, — предложил он.

Человек, не преминув сделать это, жестом выразил свое удовлетворение, и деньги отправились вслед за колье в его карман. Он встал.

— Иметь с вами дело — истинное удовольствие, Мэтр-био.

Но Жоаким уже чуть ли не теснил его в коридор.

— Я ещё загляну как-нибудь, — пообещал визитер.

— Нет, нет, прощайте! — на одном дыхании вырвалось у ученого.

— До свидания, Мэтр-био.

Жоаким, захлопнув дверь, запер её на два оборота. Книгу он по-прежнему бережно прижимал к себе. Проверив, хорошо ли закрыты окна, ученый задернул на них шторы.

Приняв эти меры предосторожности, он удобно развалился в кресле, с упоением погрузившись в чтение. Страсть к знаниям слишком глубоко захватила его, чтобы вспоминать в эти чудные мгновения о том, что ещё накануне он отнесся бы с презрением к покупателям товаров с Земли.

Раньше ему никогда и в голову не приходило, что эта нечестивая контрабанда оттуда касалась и чего-то иного, кроме запрещенных напитков, лицензированных предметов искусства или же законсервированных наркотиков.

Сейчас он позабыл обо всех своих неприятностях с инспектором, как и о грядущих молниях со стороны Консистории. Он грешил сознательно, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Эта книга не так уж существенно просветила его собственно по гистологии, а точнее говоря, в отношении достижений в этой отрасли знаний. Она скорее открыла ему новые горизонты в том, что касалось применявшихся прежде методов научных исследований. В этом смысле он почерпнул из неё совершенно бесценные для себя сведения.

Он читал допоздна, так и заснув, уткнувшись головой в раскрытые страницы, совершенно опьянев, как от полученных знаний, так и от понимания глубины совершенного им святотатства.

3

Как и предполагал инспектор, Консистория строго наказала Жоакима за его деятельность. Ему на шесть месяцев запретили появляться в лаборатории и обязали ученого каждое утро проводить в Храме, очищаясь молитвой.

Но он воспринял эти нападки с полнейшим равнодушием. Внешне он являл собой пример послушания, но все его мысли были целиком заняты упоительными ночными бдениями с окаянной книгой в руках.

Вскоре он выучил её наизусть. И когда его вновь посетил контрабандист, он оказался не в силах дать ему от ворот поворот и устоять перед искушением приобрести новые древние издания по своей специальности.

Понемногу он свыкся с визитами этого бандита, который ловко подбросил ему успокоительную для совести идею, что постулаты Религии были сформулированы для простого люда, а не для ученых мужей. Он также утверждал, что и сами священнослужители прибегали к его услугам и что он ничуть не удивился бы, если бы и молодой инспектор клюнул на его приманку и возжелал вкусить запретный плод.

— Дорогой Мэтр-био, — заливался он соловьем, — вы на удивление наивный человек. Ведь в библиотеках Консистории содержится столько книг с Земли, сколько вы никогда и не прочтете.

При всем, теперь уже для него совершенно ясном своем грехопадении, Жоаким был шокирован этим заявлением торговца.

— Да как же такое возможно?

— Его Высокая Осторожность в свое полное удовольствие предается чтению фолиантов, наподобие вот этого, — подзадорил его торговец, хлопая рукой по последнему доставленному им тому под заголовком: «Искусственное охлаждение организма новорожденного».

И он коварно добавил:

— Единственная разница между вами и Его Высокой Осторожностью состоит в том, что Он делает это, нисколько не поступаясь своим кошельком ради удовлетворения своей страсти, столь дорого обходящейся вам. Давайте немного порассуждаем и представим на мгновение, что вас кто-то выдал…

Жоаким даже отпрянул при этих словах и с тревогой бросил взгляд на окно.

— В этом случае ваши книги будут конфискованы и…

— Сожжены.

— А вот и нет. Их попросту упрячут в библиотеки Консистории.

Подобного рода разговоры понемногу подтачивали устоявшиеся взгляды Мэтра-био. И к концу жизни, отличавшейся до сих пор безупречностью в соблюдении принятых в его обществе норм, он обрел свободомыслие.