Житие и деяния святого отца нашего Андрея, Юродивого Христа ради - [8]

После этого напал на меня восторг и, лишившись речи, подумал я, что стою над небесной твердью; и какой‑то одетый в плащ юноша, лицо которого сияло как солнце, прошел предо мною. Я же подумал, что это был тот, кто похлопал меня по лицу, когда я умирал от холода, кто приказал своим помощникам поднять меня. И вот, когда он прошел передо мною, увидел я следующее: вот крест, большой и красивый видом, и четыре завесы вокруг него, светящемуся облаку подобные, и две из них — сверкающие наподобие молнии, а две — белые как снег. А вокруг него выстроились певцы, красивые, статные и белые как свет, испускающие из очей огненные лучи. Песню же они исполняли во славу Распятого на кресте. И тогда облаченный в плащ юноша, который направлял меня, поцеловал крест, проходя мимо, и мне дал знак сделать это. И я, конечно, повинуясь ему, пал ниц и поцеловал. И как раз когда я целовал этот драгоценный огонь, наполнился я медом духовным и благоуханием, которого не вдыхал никогда, даже в том саду. Подняв глаза свои, я вдруг увидел внизу под нами бездну моря, и дрожь охватила меня, и испугался я. Тогда я закричал ведущему меня и сказал:"О господин и проводник мой, смотри, ведь я иду как по облаку и, охваченный страхом, ступаю легкими шагами, потому что боюсь упасть отсюда, если оно более не удержит меня, и я соскользну в находящиеся под нами воды". Он же молвит:"Не бойся: еще выше мы должны подняться".

С этими словами он дает мне руку, и мы оказываемся над второй твердью. Видом она была белой как снег. И там же вижу я два креста, подобных нижнему, и при них свиту устрашающую, которая и у нижнего креста находилась. А воздух тех мест был огненный — отдохновение для красивых юношей, бывших там. Поцеловали мы, конечно, в божественной любви и рвении также эти кресты, как и первый. Благоухание же их было неизъяснимое, словно божественное, сильнее, чем радость и наслаждение от находящегося ниже. И вдруг смотрю я: се огнь, сжигающий все, что есть там! И, охваченный дрожью, опять стал я звать на помощь сопровождавшего меня; он же, дав мне руку, говорит:"Еще выше должны мы идти".

С этими словами поднялись мы оттуда и оказались над третьим небом. Не было оно похоже на небо в этом мире, но вместо крепкой тверди распростерло кожаный покров, словно золотой лист. Снова обнаружили мы в преддверии три креста, сверкающие будто молния, величайшие и устрашающие весьма, еще более, чем те два и тот один. И сопровождавший меня набрался смелости, вошел в середину огня и пал ниц пред ними; я же, совершенно не имея сил для этого, отошел подальше и преклонил перед ними колени. Затем, пройдя достаточно, достигли мы второго полога, и я увидел, будто молния распростерлась в воздухе. Мы были подняты вверх и прошли далее, и внутри того полога оказалось многочисленное небесное воинство, прославляющее и возносящее хвалу Богу. Тогда прошли мы и через то, что было там; и вот опять перед нами другой полог из тонкого полотна и пурпура неописуемого. Наконец прибыли мы в самое прославленное место, и была там завеса, вызывающая величайший трепет, будто ослепительно–яркий и очень чистый янтарь. И словно огненная рука отвела ее в сторону и сделала так, чтобы мы прошли. А внутри нее было бесчисленное множество мудрых и святых ангелов огненных, с глазами, сияющими ярче солнца. Они выстроились в определенном порядке и по чину на страшной той высоте, в соответствии со своей нематериальной величиной, держа в своих руках жезлы устрашающие: здесь легионы и там легионы, которым нет числа. И вот говорит ведущий меня:"Погляди‑ка: когда поднимется эта завеса, увидишь ты Сына Человеческого, сидящего одесную Отца; тогда, павши ниц, поклонись Ему, устреми к Нему все свои мысленные взоры и выслушай, что будет сказано тебе". И как только проводник посоветовал мне это, я взглянул на красоту полога и увидел: се, голубь огромный, сверху слетев, сел на завесе. И была голова его словно золото, грудь — из пурпура, крылья — светящиеся, будто пламя, ноги — алые, а из глаз его как будто бы лучи света исходили. Но, пока я всматривался в его прекрасный облик, он внезапно взлетел и устремился ввысь. А после того как был поднят и этот полог, я устремил взгляд в ту пугающую высоту, которая устрашила бы всякий ум и помысел, и узрел вселяющий трепет престол, висящий в воздухе безо всякой опоры. Пламя же от него исходило не такое, как наш огонь, но на вид белее снега. И восседал на престоле том Господь мой Иисус Христос, блиставший пурпуром и виссоном; но приглушивший свой блеск из снисхождения к моей простоте. Я, конечно, взирал на величие и красоту Богочеловека так, как иной смотрит на солнце, когда, всходя на востоке, оно является в сверкании своих лучей. Но после того я более не мог видеть его ясно. Трижды я преклонял перед Ним колена и снова пытался подняться и узреть Его красоту, но, как я и говорил, охваченный дрожью радости и трепетом невыразимым, я больше не мог созерцать Его и всматриваться в огненное сияние Его безграничной силы и божественности. И явился голос от этого света, имеющий такой звук, что разрывался от него дивный воздух. И был голос медоточив, нежен и сладкозвучен. И вот, промолвил Он мне три слова, и я вник, и узнал, и возрадовался душой, как никогда. Затем, через некоторое время, Он рек другие три слова, и исполнилось божественной радости сердце у меня, воспринявшего их. После этого в третий раз молвил Он мне другие три слова, которые приводили в трепет, так что те почтенные воинства ангелов вдруг закричали страшным криком: поразмыслив же над этим, понял я, что из‑за того, что я там находился, они прокричали песнь мудрую и небывалую.