Жители острова Хемсё - [13]

Самое серьезное препятствие, которое становилось на его пути,— это был хозяйский сын. При определенном влечении рыболова и охотника ко всему неизвестному, тайному, у него было ясно выраженное отвращение к порядку и ко всему верному и определенному. Занимаясь земледелием, думал он, получаешь самое большее то, на что рассчитываешь, больше того не получить никогда, но часто гораздо меньше. Если же забросить сети, то один раз ничего не вытянешь, но на следующий раз в семь раз больше того, что ожидал. Случалось, что если выедешь в море за угрями — убьешь тюленя; бывало, лежишь полдня в шхерах и караулишь пролет диких уток, как вдруг чуть ли не на ружье налетает гагара. Всегда что-нибудь да получишь и зачастую что-нибудь другое, чем то, что ожидал.

Кроме того, охота, даже после того как она из преимущества высших классов перешла к низшим, считается более благородным и самостоятельным занятием, чем хождение за плугом или за телегой с навозом. Это настолько всосалось в кровь и плоть, что нельзя было заставить работника отправиться на работу с парой волов; отчасти потому, что вол получил обрезание, был «изменен», но в особенности потому, что на лошадь, а главным образом на кобылу, смотрели с давних пор с суеверным уважением.

Вторым камнем преткновения был Рундквист. В сущности, это был старый плут, который, притворяясь, что ему открыты всякие тайны, старался по-своему достигнуть земного рая,— рая, лишенного тяжелой работы, но с продолжительным отдыхом днем и со многими возлияниями; он шутя отбояривался от всего серьезного, а в особенности от грубой работы; он, если надо, прикидывался слабоумным или физически больным, возбуждал к себе сострадание, в особенности если оно выражалось чашкой кофе с водкой или полуфунтом нюхательного табаку. Он умел пустить овце кровь и выложить поросенка; считал, что может с помощью магического жезла находить источники; утверждал, что может привлекать в сеть окуня; излечивал у других различные несерьезные немощи, только не свои, во время новолуния предсказывал хорошую погоду, если перед этим шел в продолжение многих дней дождь; жертвовал чужой монетой и клал ее на берег моря под большим камнем, когда должна была прийти килька.

Кроме того, он утверждал, что может делать ведьмины штуки: привлечь на поле соседа сорные травы, испортить корову; он раздавал заколдованные заряды и тому подобное. Все это внушало некоторый страх, и всякому приятно было заручиться его дружбой.

Его заслуги — а их он все же имел и благодаря им был необходим — заключались в том, что он умел ковать железо и столярничать. Но его невероятная способность делать все что ни подвернется, делала из него опасного соперника, потому что то, что делал Карлсон в стенах конюшни или в поле, менее бросалось в глаза. Оставался Норман — ловкий работник; его надо было вырвать из-под влияния Густава и вновь вернуть к правильному земледелию.

Итак, Карлсону предстоял немалый труд, и, кроме того, ему надо было проявить некоторую хитрость, чтобы пробиться; но так как он был умней других, то он победил.

С Густавом он с самого начала и не стал бороться; он его спокойно оставил бегать, после того как сманил его союзника Нормана, предлагая ему всякого рода выгоды. Это было не особенно трудно, потому что Густав был, по правде говоря, немного скуп и на охоте обращался с Норманом скорей как с гребцом, который не смел никогда выстрелить первым; если Густав и давал ему рюмочку, то в то же время сам тайком выпивал их три. Таким образом, выгоды, которые ему представлял Карлсон,— хорошее жалованье, новые чулки, рубашка и другие безделушки — скоро привели Нормана к измене; тем более что возрастающая сила Карлсона обещала ему больше, чем уменьшающаяся власть Густава.

С отпадением Нормана любовь хозяйского сына к охоте тоже уменьшилась, потому что разъезжать по морю одному не представляло удовольствия. Вследствие отсутствия компании Густав присоединился к другим и стал работать.

Спихнуть Рундквиста было трудней; эта рыба была столь же упряма, как и стара; но скоро Карлсон поймал и его в свои сети.

Вместо того чтобы жертвовать монетами, Карлсон распорядился, чтобы починили сети и чтобы исправили невода,— и килька стала ловиться лучше прежнего. Вместо того чтобы с помощью растущей на деревьях омелы отыскивать новые источники, Карлсон очистил старый, построил около него бассейн и вставил в него насосный поршень — благодаря этому омела могла быть брошена в помойную яму. Вместо того чтобы творить над коровами заговор и окуривать, он велел их почистить и дал им сухой подстилки. Если Рундквист мог выковать подковный гвоздь, то Карлсон мог сделать крючок; если Рундквист мог сколотить борону, то Карлсон мог также сделать плуг, как и каток.

Когда Рундквист убедился, что его вытесняют со всех позиций, он схватился за то, что больше бросается в глаза. Он начал чистить вокруг дома; уносил все то, что в продолжение зимы по небрежности ли или по недосмотру бросалось прямо на двор; ухаживал за курами и за кошкой; приделал к двери новую щеколду.

— Нет! До чего стал любезен Рундквист! Он нам к старой двери пристроил новую щеколду!