Жить - [28]

— А нам?

Жених усмехнулся и засунул пачку поглубже в карман.

— Сам будешь с бабой спать, а нам курева пожалел?

И они набросились на него, разжали пальцы, которыми он держал карман. Один схватил пачку и поднял высоко над головой, а другие побежали за ним по тропинке. Остальные окружили невесту и стали говорить ей непотребные слова. Она только посмеивалась, опустив голову: когда девушка выходит замуж, ей никакие слова не страшны.

Фэнся встала посреди поля, обняла мотыгу и уставилась на свадьбу. Я подумал: пусть хоть посмотрит, раз самой не судьба. И вдруг она засмеялась, как дурочка, и пошла за невестой, продолжая на нее пялиться. Невеста была хорошенькая, нарядная, а моя дочка оборванная и жалкая. И тоже красная, хотя и без румян.

Парни чуть не померли со смеху.

— А Фэнся-то мужика хочет!

Кто-то крикнул невесте:

— Ей твоя постель приглянулась!

На этот раз невеста не засмеялась. Потом крикнули жениху:

— Хорошо устроился: снизу одну положишь, сверху другую!

Он ухмыльнулся, а молодая забыла, что ей положено вести себя тихо, и прошипела:

— Чего ржешь, жеребец?

У меня лопнуло терпение:

— Так нельзя! Если вам надо людей обижать, то обижайте меня, а не Фэнся!

Схватил ее за руку и отвел домой. Она догадалась, что дело неладно, и расплакалась.

После этого мы с Цзячжэнь решили, что обязательно нужно найти ей мужа. Нас Фэнся похоронит, а о ней в старости кто позаботится?

Но кто ее возьмет? Цзячжэнь послала меня к бригадиру: у него много знакомых не из нашей деревни, авось кого-нибудь подыщет. Бригадир нас поддержал:

— А что, Фэнся тоже надо замуж. Только хорошую пару найти сложно.

— Пусть будет без руки, без ноги — мы согласны.

Конечно, горько нам было с Цзячжэнь идти на это, а что поделаешь? Вообще-то наша Фэнся ни в чем людям не уступала — только говорить не умела.

Вскоре бригадир пришел со сватовством. Я тогда раскидывал навоз по участку.

— Фугуй, я нашел тебе зятя. Городской, грузчик, зарплата большая.

Я ушам своим не поверил.

— Бригадир, не смейся надо мной!

— Я и не смеюсь. Зовут Вань Эрси[13]. Он кривошеий, голова скособочена и не выпрямляется.

— Скорей веди его к нам!

Я побежал рассказывать Цзячжэнь:

— Фэнся нашли мужа, руки-ноги целы, городской!

Она сначала перепугалась, подумала, что я не в себе. Но когда поняла, что речь о свадьбе, стала вместе со мной плакать от счастья.

Вечером Цзячжэнь из своих старых нарядов сшила для Фэнся обновку:

— Как-никак, а у нас смотрины!

Через три дня явился Вань Эрси. Чтобы посмотреть на нас, ему приходилось задирать плечо. Фэнся это рассмешило.

Вань Эрси был во френче, очень опрятный. Если бы не кривошея, сошел бы за городского партработника. Цзячжэнь к его приходу тщательно причесалась и почистила свою старую одежду. Но обувку возле кровати я ей поставил новую. Фэнся в ярко-красном наряде сидела у постели, опустив голову.

Цзячжэнь радостно улыбалась будущему зятю. Он разложил на столе подарки — бутылку водки и отрез материи в цветочек, а сам сделал круг по комнате — стены осматривал. Я сказал:

— Бригадир, Эрси — милости просим садиться.

Эрси хмыкнул и сел на скамеечку. Бригадир замахал руками:

— Я пошел. Эрси, это Фэнся, а это ее родители.

Когда он показал на Фэнся, она ему улыбнулась, а когда на Цзячжэнь, она улыбнулась матери. Цзячжэнь тоже попросила бригадира присесть, но тот отказался наотрез:

— Дела, дела!

Я его проводил, вернулся к столу и сказал Эрси:

— Ты сильно потратился. Я несколько десятков лет не пробовал водки.

Эрси опять хмыкнул и только все зыркал по комнате. Мне стало не по себе. Цзячжэнь сказала:

— У нас бедновато. Но есть овца и куры. Мы их продадим, и будет у Фэнся приданое.

Эрси еще раз хмыкнул. Посидел немного и собрался уходить. На Фэнся он почти не посмотрел, все больше на облупленные стены. Цзячжэнь горько усмехнулась и сказала ему:

— Я лежачая, проводить тебя не могу.

Я вышел с ним на двор и спросил:

— Подарки забираешь?

Он опять хмыкнул и посмотрел на нашу крышу.

Я вернулся в дом, сел на табуретку. Меня злость разбирала.

— Больно разборчивый! У самого-то башка кривая…

Цзячжэнь вздохнула:

— Его тоже винить нельзя.

Фэнся поняла, что она не приглянулась, ушла в дальнюю комнату, переоделась в обычное рванье и пошла с мотыгой в поле.

Вечером явился бригадир.

— Ну как?

Я покачал головой:

— Мы для него слишком бедные.

На следующий день я работал в поле, и вдруг меня окликнули:

— Фугуй, кажись, ваш жених вернулся!

По дороге вразвалочку шли человек пять с тачкой, а перед ними на всех парах несся еще один, с перекошенным плечом.

Поравнявшись со мной, Эрси сказал:

— Надо сменить камыш на крыше. И я привез известки побелить стены.

Еще в тачке были кисти, а сверху — маленький столик, а на нем свиная голова. А подмышкой Эрси нес еще две бутылки водки.

Я понял: накануне он все осматривал, чтобы сообразить, что чинить. Даже груду камыша у дома приметил. Я и сам хотел перестелить крышу, ждал, когда пройдет страда и можно будет попросить деревенских помочь. Эрси все продумал — и народ привел, и мяса с водкой принес.

Он зашел к нам, как к себе домой. Свиную голову водрузил на наш стол, а маленький столик поставил у ног Цзячжэнь и сказал: