Жирный пузырь удачи - [4]

— А что ты думаешь о той искусственной медузе, что я тебе послал?

Ревел нахмурился:

— Ну, поначалу она выглядела ничего себе. Размером со сдутый футбольный мяч. Я ее пустил к себе в бассейн, она там плавала, вроде как подергивалась и пульсировала примерно дня два. Ты вроде говорил, что эта штука должна жить неделями? Сорок восемь часов — и ее не стало. Растворилась, я думаю. Хлор пластик разъел или что-то вроде этого.

— Быть не может, — твердо возразил Таг. — Наверняка уплыла в щель у тебя в бассейне. Эта модель не могла продержаться меньше трех недель! Мой лучший прототип. Хемотаксическая искусственная медуза, построенная для входа в подводные скважины и поиска пути к нефтяным ложам внизу.

— Бассейн у меня не в лучшем состоянии, — великодушно согласился Ревел. — Так что действительно твоя медуза могла пролезть в щель — и пока. Но если это твое приложение поиска нефти хоть сколько-нибудь работает, она должна была бы вернуться с какими-то полезными геологическими данными. А она не вернулась. Так что глянув правде в глаза, Таг: растворилась эта штука.

Таг не собирался сдаваться:

— Моя медуза не послала наверх информации, потому что я не вложил в нее чип трассера. И если уж ты решил так грубо говорить, то я тебе могу сказать, что не считаю поиск нефти таким уж почтенным применением. Если честно, то уж лучше бы водный департамент Калифорнии использовал моих медуз для поиска течи в ирригационных каналах и канализации.

Ревел зевнул, глубже уходя в пассажирское сиденье.

— Очень гражданственно с вашей стороны, доктор Мезолья. А для меня вся вода Калифорнии десяти центов не стоит.

Таг гнул свое:

— Или чтобы мои медузы исследовали загрязненные колодцы здесь, в Силиконовой долине. Если пустить искусственную медузу в колодец и дать ей пульсировать вниз неделю-другую, она отфильтрует даже следовые загрязнения! Отличный пиаровский ход — выставить напоказ антиполлюционный аспект работы. Вспомни историю своей семьи — неплохо было бы выглядеть хорошо в глазах ребят из Защиты Окружающей Среды. Если подать правильно, можно даже получить федеральный грант на разработку.

— Не знаю, омбре, — буркнул Ревел. — Как-то это неспортивно — вынимать деньги из федералов… — Он мрачно смотрел на роскошную экзотику за окном, толстые укутанные юкки и апельсиновые деревья. — Да, здесь у вас все зелено.

— Да, — равнодушно бросил Таг, — слава богу, перерыв в засухе. В Калифорнии очень пригодились бы медузы, умеющие искать утечку воды.

— Вода здесь ни при чем, — возразил Ревел. — Важен углекислый газ. Два миллиона лет копившаяся нефть вся сгорела до углекислого газа и вылетела в атмосферу меньше чем за сто лет. Растительная жизнь просто обезумела.

Ты посмотри — вся эта растительность вдоль дороги выросла из автомобильных выхлопов! Подумать только.

По выражению радости на лице Ревела видно было, что ему эта мысль весьма приятна.

— Дело в том, что если проследить историю углерода в этих дурацких деревьях… он же всего сотню лет назад лежал на глубине нескольких миль в первобытных кишках Земли! А так как мы, чтобы жить, едим растения, то же самое верно и про людей! Наше мясо, мозг и кровь построены из сгоревшей сырой нефти! Таг, мы все — создания Уршляйма. Вся жизнь произошла из первичной слизи.

— Ерунда! — горячо возразил Таг, съезжая на дорогу в Лос-Перрос, тот анклав массива Силиконовой долины, где жил он сам. — Один атом углерода ничем от другого не отличается. И если мы говорим об искусственной жизни, то даже не нужен «атом». Это может быть байт информации, микробусина пьезопластика. Не важно, откуда взялся материал — важно, как он себя ведет.

— Вот тут мы с тобой и расходимся, друг. — Машина ехала по главному шоссе Лос-Перрос, и Ревел глазел на вызывающе одетых женщин. — Врубись, Таг: благодаря нефти куча атомов углерода в этом твоем яппи-поселке пришла из Техаса. Хочешь не хочешь, а большая часть современной жизни — в основе своей техасская.

— Довольно мерзкая новость, Ревел, — улыбнулся Таг.

Он с визгом шин прошел последний поворот, въехал на дорожку и остановился возле гниющего и пораженного грибком крыльца пригородного дома, который снимал за абсурдно высокую цену. Арендная плата его просто убивала. С тех пор как любовник бросил его на прошлое Рождество, Таг все собирался переехать в дом поменьше, но почему-то в глубине души жила надежда, что, если оставить дом за собой, придет к нему симпатичный сильный мужчина и поселится вместе с ним.

В соседнем доме богатая самоанская семья перекидывалась водяными мячами и ревела от смеха. Шипели на барбекю ароматные куски соевого мяса. В доме самоанцев жил большой зеленый попугай по кличке Тоатоа. В ясные дни вроде сегодняшнего Тоатоа вопил на крыше дома. У него был большой желтый клюв и пристрастие к хрящам каракатиц и тыквенным семечкам.

— Классно, — одобрил Ревел, оглядывая потрескавшиеся от землетрясений стены и облупившийся потолок. — Я боялся, что непросто будет найти место для экспериментов. Но раз ты снимаешь эту помойку под мастерскую, проблем не будет.

— Я здесь живу, — с достоинством ответил Таг. — По стандартам Калифорнии это очень хороший дом.