Жираф Джим - [10]

— Посмотри на него, — говорит Джим. — Это Лерой.

Я качаю головой.

— Познакомьтесь. Скотт, это Лерой. Лерой, это Скотт.

— Как-то даже не верится, — говорю я растерянно. — Получается, у нее действительно есть любовник. В каком-то смысле.

— Теперь все сходится, да? Сервант. Фантазии и грезы.

— Нет, они просто резвились с конем, — говорю я, и только потом до меня доходит, что это значит.

— А она говорила, какой он был масти?

— Вороной.

— Стало быть, черный был конь. — Джим умолкает на пару секунд, а потом говорит. — Знаешь, ты лучше его положи на место. Ты же не знаешь, где он побывал.

Я убираю Лероя обратно в ящик.

— Спасибо, Джим, ты меня просветил. Для меня это действительно много значит.

— Эй, ты куда?

— Спать ложусь, — говорю я, ложась в постель. — Завтра будет тяжелый день. Мозговой штурм. Будем придумывать новые серии «Космонавта».

— Но мне нужно тебе кое-что показать.

— Ты уже показал.

— Что-то еще.

— После того, что я видел, меня уже ничем не удивишь. По сравнению с этим все блекнет.

— Я бы не стал торопиться с выводами. — Жираф пятится, потом разворачивается и проходит сквозь стену.

Я снова встаю, надеваю футболку с изображением Космонавта, сую ноги в любимые тапки в виде инопланетных пришельцев и выхожу в коридор, тихо прикрыв за собой дверь спальни. Пока я искал в темноте выключатель, мистер Лиственное Дыхание уже спустился в прихожую. Я иду вниз по лестнице, и обои на стенах покрываются цветочным узором, и я понимаю, что это уже не мой дом, а дом родителей.

— Подожди здесь, — говорит Джим и проходит в гостиную сквозь закрытую дверь.

Я опускаюсь на корточки перед дверью и прижимаюсь к замочной скважине левой линзой очков. Вижу папу. Он сидит, развалившись в кресле, и как будто тасует колоду карт. Интересно, с чего ему вздумалось играть в карты посреди ночи. И самое главное: с кем он будет играть? Может, он просто решил разложить пасьянс. Или, может быть, они с мамой режутся в дурака, просто мама на минуточку вышла на кухню, чтобы сделать какао, хотя нет — вот она, я ее вижу. Лежит на диване и ждет, когда папа раздаст карты.

Я открываю дверь и вхожу, и тут выясняется, что все немного не так, как я думал. Вернее, даже совсем не так.

Голубой свет, который я принял за свет ночника, на самом деле идет от экрана включенного телевизора. А человек на диване — это вовсе и не человек, а вполне определенный призрачный жираф. Он поднимает глаза и подмигивает:

— Гейское порно.

— Что?

— Гейское порно. Твой папа — скрытый гомосексуалист.

О Господи. Он не карты тасует. Он мастурбирует.

— Только без резких движений. А то прорвешь силовое поле, или как там оно называется. Это его любимая пленка, твоего папы. А ты еще удивлялся, чего он так настоятельно просит быстрее вернуть видак. Видишь этого мальчика с белой попкой? Ему только четырнадцать. А этот старый козел заправляет ему только в путь. Называется: содомирует.

— Но почему?

— А откуда мне знать? — говорит Джим, сморщив нос. — Я здоровое гетеросексуальное млекопитающее без всяких нетрадиционных наклонностей.

— Нет, Джим, я имею в виду, почему папа смотрит какое-то гейское порно. Он же женатый мужчина.

— Женатый мужчина-гомосексуалист.

— Но он же мой папа. Разве у геев бывают дети? — говорю я наивно.

— Тогда он еще не был геем. Все началось в прошлом году, когда он познакомился с Флинном.

— С каким еще Флинном?

— С тем, кому он заправляет. Помнишь, твой папа ушел с работы? Из той конторы, которая производила электронные стимуляторы сердца?

— Он не ушел с работы, — поправляю я Джима. — Его уволили по сокращению штата.

Джим качает головой.

— Они взяли стажера, мальчишку только со школы. И твой папа должен был научить его, как управлять этой машиной, ну, которая производит ЭСС.

— ЭСС-производящей машиной.

— Ага, этой самой. И каждый раз, когда Флинн наклонялся, он как бы случайно касался задницей руки твоего папы, а потом уже и рука стала как будто случайно касаться задницы. Вот такой интересный случай из жизни случайных конечностей и седалищ. Флинн предложил встретиться после работы, сходить куда-нибудь выпить. Они встретились, выпили. А потом они сделали это.

— Что это?

— Ну, это.

— Ой.

— Там же в баре, в сортире. Флинн стоит раком, твой папа рулит.

— А что было потом?

— Флинн пошел домой. Ему надо было назавтра рано вставать на работу. А твой папа остался в баре. Сидел до закрытия, а потом тоже пошел домой и честно все рассказал твоей маме.

— Про Флинна?

Джим качает головой.

— Про голубей.

— Про каких голубей?

— Про голубей-мутантов.

— Каких еще голубей-мутантов?

— Хищных и злобных пернатых. Они захватили завод, так что все производство остановилось, и хозяевам пришлось закрыть фабрику. Эти гады сожрали чек на его выходное пособие. Не хозяева, а голуби. Которые мутанты.

— И она поверила?

Джим пожимает плечами.

— В общем, все благополучно забылось. А потом, где-то с месяц назад, твоего папу пробило, и он принялся покупать эти кассеты.

— В том же секс-шопе?

— В «Адаме и Еве» такого нет, Спек. Он их берет у того парня из паба.

— А почему эта — его любимая?

— Мальчик, который тут снялся, похож на Флинна. Так, кажется, нам пора уходить. Сейчас папа спустит.