Жили-были-видели… - [43]

Дождь стих к вечеру, и вскоре издалека зарокотал подлетающий вертолет. Ребята виновато объяснили, что раньше никак нельзя было – видимость нулевая, но мы их и не винили. Все были счастливы! На следующий день, попрощавшись с друзьями и обменявшись московскими телефонами, с попутным вертолетом мы с Борькой улетели в Аянку, на аэродром. В Аянке в ожидании случайного борта пришлось жить прямо в аэродромной будке, поскольку, разумеется, самолет бы нас ждать не стал. Сгоняли по-быстрому в поселок, в магазин, запаслись продуктами и спиртом… Ждать пришлось недолго – уже через день самолет забрал нас в Корф, куда регулярно летали самолеты из Петропавловска.

Возвращение

Из Корфа в Петропавловск мы летели не старым ЛИ-2, а комфортабельным красивым Як-40 (по-моему, один из первых линейных рейсов этого нового самолета). При подлете к Петропавловску самолет сделал круг над Авачинской бухтой, и в порту мы увидели большой белый пассажирский теплоход. На базе экспедиции в Елизово, куда мы явились за расчетом, нас встретили по традиции очень тепло. Комендант базы, сам бывший геолог, старался делать для возвращающихся «с поля» геологов все от него зависящее. Прежде всего нас отправили в экспедиционную баню (что было здорово). Быстро и без лишних формальностей произвели расчет. Предложили помочь с обратными билетами.

В душе возникло сомнение: с одной стороны, мы оба очень устали, намучились, соскучились по привычной московской жизни, по родным и друзьям. Кроме того, мы гуляли уже три с лишним месяца, на работе могли возникнуть неприятности (правда, в экспедиции нас снабдили стандартными справками о том, что «наш вылет задерживается на … дней по метеоусловиям аэропорта отправления» со свободной датой). С другой стороны, волею судьбы мы попали на край света, в места, куда, скорей всего, больше не попадем никогда. Хотелось еще чудес и впечатлений… Комендант мог, например, отправить нас вертолетом в легендарную Долину гейзеров, но из-за неустойчивости погоды в тех краях экскурсия могла обернуться для нас задержкой на неопределенный срок. В порту между тем, как выяснилось, стоял шикарный лайнер «Советский Союз», отплывавший назавтра курсом на Владивосток с заходом на курильский остров Шикотан. Рейс должен был продлиться пять дней, и это решило наши сомнения. Из экспедиции заказали для нас недорогую каюту на двоих, и вот мы уже всходим на борт, и паротурбоход «Советский Союз», бывший трофейный «Бремен», самый большой корабль нашего пассажирского флота, принимает нас в свои недра. Черт, никогда не думал, что затрепанные штормовки, загорелые усталые лица могут вызывать такое уважение у обслуживающего персонала. Девушки-официантки в ресторане усадили нас в уютный угол, все дни рейса помогали выбирать меню, улыбались нам, приносили дефицитный нарзан и армянский коньяк. Думаю, они угадали в нас геологов или промысловиков, вернувшихся «с поля», «с фартом», но положенного в таких случаях разгула не получили: мы наслаждались покоем, вкусной пищей, музыкой, и никаких приключений больше не хотелось…

Курильские острова с их высокими сопками видели мы только на горизонте, на Шикотане корабль к берегу не подошел, стоял на якоре, разгрузку произвели с рейда: вся бухта была забита разноцветными рыболовными суденышками, на берегу – большой рыбоконсервный завод.

Остров гористый, покрыт густой зеленью, зарослями бамбука. Отплыли в ночь, шли к Владивостоку вокруг Сахалина и проливом Лаперуза, в сумерках вдали виден был японский берег. Во Владивосток приплыли в воскресенье. Вошли в бухту Золотой Рог, корабль пришвартовался, и мы сошли на берег. Поначалу не могли понять повышенного внимания, которое сопровождало наши персоны со стороны местных жителей, но вскоре все объяснилось: мы несли с собой в авоське несколько бутылок коньяка, купленного на всякий случай в корабельном ресторане, а в городе был объявлен сухой закон. Пока мы шли к Борькиному приятелю Юре, могли обогатиться…

Юра Полищук, соученик Бори по мехмату, жил в районе Второй Речки, известном всему миру как место расположения одного из самых крупных пересыльных лагерей ГУЛАГа, место, где предположительно погиб Мандельштам. В 69-м году это был район новых, но ветхих пятиэтажек, владивостокские Черемушки. Юра, не знаю, при каких обстоятельствах (возможно, связанных с политикой, с журналом «Синтаксис»), не доучился на мехмате и уехал во Владивосток, здесь окончил факультет журналистики и сотрудничал в местной газете, писал под псевдонимом Юрий Кашук. Он принял нас очень радушно, поселил у себя, показал город, довольно небольшой, но живописный.

Последняя экскурсия по городским окрестностям чуть не кончилась для нас осложнениями. По совету Юры мы переправились на катере на другой берег залива Петра Великого. Там сразу от пристани начиналась настоящая уссурийская тайга: рощи пробкового дуба и манчжурского ореха, лианы актинидии – сказочно красивые места. Вернулись к пристани уже под вечер, к последнему рейсовому катеру – завтра утром улетать в Москву. Но за время нашей прогулки по лесу на море разыгрался шторм, и прибытие катера оказалось под большим вопросом. Появилась перспектива заночевать под кустом и опоздать на самолет. На счастье, капитан катера оказался хороший моряк и обязательный человек и пришел за нами, уже в темноте. Обратным рейсом нас изрядно помотало, но обошлось. Назавтра мы с Борькой уже летели в Москву. А на деньги, оставшиеся от заработанных в экспедиции, я купил себе новые брюки.