Жили-были - [7]

— О, матушка! — возопил при оглашении этих строк младшенький Фархад, потрясая чёрными кудельками на опрятной головке и воздевая над нею коричневые кулачки. — О, матушка, — повторил он, и, не зная, что говорить далее, сбивчиво пролепетал явно с чужого голоса:- Матерь наша первородная! Мы будем вечно поминать тебя в молитвах наших, как и ты нас во своих.

Тот же час после этих высоких слов, по залу, на порыв юной души, пронёсся ропот одобрения, и даже с синюшных уст графа слетело некое подобие печальной улыбки, как потом утверждал мосье Вольцман, готовя инструментарий для нового кровопускания с яремной вены.

Из последующего текста завещания явствовало, что граф не приумножил состояние рода де Биллов из Орли, благодаря своему презрению к статской жизни. Это с одной стороны, тогда как с другой Сигизмунд постиг, что прожил жизнь впустую, поставив не на ту лошадку. Брунгильда понесла галопом в три креста в обратную сторону, а он же, ничтоже сумняшеся, променял светоч знания и рукомесло предков на золотую пыль и недоуздок власти. Ни чем в полной мере не овладел, а душу загубил.

Далее к делу был приобщён собственноручно писаный отчёт Сигизмунда о его паломничестве по святым местам и житии в скитах в качестве старца и отшельника Иеремея. Вот таким странным образом Сигизмунд спасался от мирских забот и долгов несколько лет, не ропща на бытие под спудом молитвенных бдений, и лишь нужда и голод заставили возвернуться старого графа на родное подворье. Семейство же на сей раз приняло Сигизмунда прохладно, как лишнего едока, но когда он намекнул, что его завещание с лихвой обогатит всю родословную до пятого колена, домашние стали к нему относиться хорошо, как к пустому месту, то есть не чинили схимнику ни вреда, ни пользы. Тем более, что обещанное изобилие с каждым часом, насильно прожитом старцем, всё ближе подплывало к рукам наследников…

И тогда, оставив после себя неисчислимое духовное богатство в виде неприходящих ценностей, граф Сигизмунд тихо отошёл. И всё бы хорошо, но родственники его догнали…

ДВЕ ЖЕНЫ

На шестой, укороченный рабочий день, то есть в самый канун окончания седьмицы ради безоглядного отдохновения, Создатель по собственным лекалам изваял из белой глины человека Адама и поместил его в райских кущах благословенного Эдема. В то время на земле не было места краше и спокойнее междуречья Тигра и Евфрата: ни хищного зверя в тенистой чаще, ни стервятника в лазури небес, ни зубастой щуки в прохладных струях прозрачных рек. А о побочном продукте развития жизни в виде зависти, подлости, навета и сплетен не могло быть и речи. Вот и сидел Адам в неколебимом гордом одиночестве среди орхидей и левкоев, разгонял розовыми ступнями лилии по глади вод, воспарял мысль к звёздам, не зная повседневных забот и труда. То есть жил в полной праздности и непроходимой лени, не ведая края лет и износа организма, зато в обоюдной гармонии с природой и Творцом.

Однако, вскорости возроптал Адам от такого изобилия праздной жизни. Нет, сначала он возгордился от своего единоначалия в подлунном мире, когда ты указ даже для самой малой козявки, не говоря уже о полновесных представителях флоры и фауны. Тут живи и радуйся на полную голову, ликуй на всём готовом и веселись, подыгрывая сам себе на лютне во дни безмятежного досуга. Любой бы пахарь-пекарь почивал безмятежно на лаврах, но не Адам! До того истосковался он в безделье, что рай казался ему одиночной камерой со свободным выгулом в любое время.

— Господи, — обратился он ко Творцу со слезою в голосе, — сотвори мне подходящую утеху для дальнейшей жизни, чтоб существовал я полноценно, познавая радости и печали в достойной компании, а не истлевал в одиночку, яко голавль среди кувшинок.

И до того надоел он Создателю своим нытьём и гореванием на пустом месте, что слепил он на потребу Адама другого человека из красной глины и с иной начинкой в голове, а назвал нового идола женщиной по имени Лилит. Статуй получился исправный, однако, не совсем разумный, если пообщаться с ним вплотную, но зато с репродуктивной программой, которую мог легко запустить самостоятельно первый на земле человек Адам, хотя не ведал ещё как.

А в целом, новый человек получился под стать старому, с мелкими отличиями по внешнему виду, но с явной ухватистой способностью к верховенству, что проявилось буквально на третью ночь знакомства. Уже при первом взгляде на объект сожительства Адам подсознательно решил, не вдаваясь в подробности, что перед нам явление небесной красоты, что оно есть само совершенство, которому надо покланяться и петь дифирамбы во весь голос.

Творец тоже остался сносно доволен своей новой лепниной, а поэтому напутствовал пару новожителей отеческим наставлением:

— Плодитесь и размножайтесь! — только и сказал он устало.

И вот теперь, когда свершилось желание Адама, первый мужчина невольно прикоснулся к первой женщине, зачем-то поцеловал ей нежную лапку и необъяснимо надолго задержал свой пытливый взор на коренном отличии телес Лилит от своих собственных.

В ответ на такое проявление интереса к своей особе, огненнорыжая красавица рая рассыпала свой хрустальный смех по округе и, как бы догадавшись о неясных помыслах мужчины, игриво заметила: