Жили-были… - [26]
Игорь шёл домой и придумывал, что бы такое сказать маме, ведь она непременно спросит, почему он мокрый.
Но выдумывать ничего не пришлось: из гостиной слышались голоса — у мамы были гости.
— Игорёк, это ты? — ласково протянула мама, когда Игорь уже успел переодеться. — Поди-ка сюда, посмотри, кто к нам пришёл!
Батюшки! В комнате сидела учительница. Но, видно, она ничего плохого не сказала про Игоря, потому что мама была весёлой.
— Вот он, наш школьник, — говорила мама. — Погулял, а сейчас сядет за уроки.
— Здравствуй! — ответила на приветствие Игоря учительница. — Видишь, какая заботливая у тебя мама. У вас так чисто, и уроки готовить в такой квартире приятно. Правда?
— Ага, — согласился Игорь.
— Ну, веди меня, показывай, где твоё рабочее место.
— Вы знаете, — смутилась мама, — он у меня занимается на кухне…
— Как — на кухне? — удивилась учительница.
— Ну, у него там есть стол у окна. Очень удобно, — убеждала мама.
— Покажите, покажите! — Гостья поднялась. За ней поднялась и мама.
Рабочее место Игоря учительнице определённо не понравилось.
— Как же так? — недоумевала она. — У вас такая просторная квартира, а мальчик занимается на кухне.
— Ну, знаете, — доказывала мама, — ему и здесь хорошо. А пусти его в гостиную… Вы не представляете, что он может там наделать. Правда, Игорёк?
Игорь промолчал. Он просто не знал, что такое он может наделать в гостиной, потому что бывал там нечасто.
Потом Игоря попросили выйти из кухни, и пока он стоял в прихожей, не зная, куда податься, учительница и мама о чём-то потихоньку беседовали.
— Хорошо, хорошо, — говорила мама, провожая учительницу. — Я что-нибудь придумаю.
Вечером, когда папа отпаривал с японских спичечных коробков этикетки (их ему привёз его друг, тоже врач, плававший с туристской группой в Японию), мама пожаловалась:
— Ты представляешь, сегодня была классная руководительница. И она меня тут отчитывала за то, что мальчик делает уроки на кухне!
— Отлично! — отозвался папа, занятый этикетками.
— Да ты думаешь, что говоришь?!
Папа поднял голову от этикеток и, поморгав, посмотрел на маму.
— Пусти вас в гостиную, — разошлась мама, — так вы мне там всё вверх дном перевернёте. Ужас какой!
Отец понял, что сказал не то, что следует, и закивал головой:
— Конечно, мой друг, конечно. Всё перевернём! — И опять уткнулся в этикетки. Потом он осторожно тронул Игоря за руку и шепнул: — Посмотри, это Фудзияма. «Яма» — по-японски «гора». Редкая этикетка…
Чёрная маска
Быстроходный катер «Соболь» подходил к городу с потушенными огнями. Он миновал залитую светом пристань, обогнул пляж, где, несмотря на поздний вечерний час и осень, ещё купались заядлые любители, и пристал к безлюдному берегу за лодочной станцией. На борту катера появились тёмные силуэты людей. Один из них перебросил на берег дощатые сходни, и по ним сбежал высокий человек с рюкзаком за плечами. Следом соскочила собака.
— Счастливо, Иван Васильевич! — крикнули с катера.
— До завтра! — ответил Иван Васильевич и лёгкой походкой человека, привыкшего много ходить, направился в город по узенькой тёмной улице.
Это была последняя узенькая тёмная улица в городе. Жители её уже знали, что через месяц их домишки будут снесены и здесь начнётся строительство большого завода. Но они не жалели свою улицу, потому что получали квартиры в новых благоустроенных домах.
Если бы на берегу в это время оказался Илюха, он, конечно, сразу бы обратил внимание и на потушенные огни катера, и на то, что катер причалил не к пристани, а к этой, доживающей последние дни улице, и, разумеется, на высадку в таком неподходящем месте Ивана Васильевича.
Тогда и я ничего не знал ни о Иване Васильевиче, ни о катере «Соболь», и даже не был представлен Илюхе. Сейчас, когда Илюху уже никто не называет Илюхой, я могу сказать вам, кто же такой был таинственный Иван Васильевич.
Иван Васильевич — обыкновенный охотовед. Он изучает пушных зверей: чем они питаются, в каких местах тайги живут. Несколько лет назад он вместе с другими охотоведами расселял в наших лесах норку и ондатру — раньше эти зверьки в дальневосточной тайге не водились. Ох и удивлялись порой охотники, встречая в лесу незнакомых зверьков! Но сейчас они знают, что это ценные промысловые звери, и сами на них охотятся. Охотятся и благодарят охотоведов.
Теперь охотоведы собирались расселить в Приамурье бобра. Строитель собственных плотин и избушек, бобёр тоже никогда не жил в нашей тайге. Второе лето охотоведы искали место, где бы бобру можно было устроить новоселье.
Искал такое место и Иван Васильевич. И вот наконец нашёл. Усталый и довольный, возвращался он из экспедиции. А то, что у катера были потушены огни, объяснялось очень просто: когда «Соболь» подходил к городу, где-то в проводке произошло замыкание — и свет погас. Дальний путь заканчивался, и искать неисправность не стали, отложив это дело до утра.
Почему же тогда «Соболь» не подошёл к пристани, а высадил Ивана Васильевича на берегу, от которого начинается тёмная улица? Очень просто. По этой улочке Ивану Васильевичу ближе было идти домой. А если человек долго ездил, ему всегда хочется поскорее попасть домой…
