Жилец - [19]

— А что насчет паспортистов? — поинтересовался Маллет.

— Очевидно, у него был паспорт. Они ничего о нем не помнят.

— Они и не должны помнить. Ну хорошо, а в банке вы были?

— Да. Как выяснилось, в пятницу утром Джеймс зашел, забрал свою банковскую расчетную книжку и запечатанный пакет, который хранил вместе с ней. Потом снял все деньги со своего счета, однофунтовыми банкнотами. Я видел счет. Он положил на него двести фунтов 16 октября, в тот же день, когда арендовал дом на Дейлсфорд-Гарденз. А снимались с него деньги один-единственный раз — когда был выписан чек для агентов по найму жилья. Все, что мне смогли предъявить в банке, — это два образца его подписи. Вот они. — Сержант отдал их инспектору и добавил: — Я привлек к работе над ними экспертов, они говорят, что подписи явно видоизмененные — вероятно, поставлены левой рукой.

— Вы меня удивляете, — внушительно проговорил Маллет. — И это все?

— Что касается Джеймса — да. Однако вам следует учесть…

— «Сазерн банк» обычно не открывает счетов без какого-то рода рекомендаций, — заметил Маллет.

Сержант залился краской.

— Управляющий не упомянул в разговоре со мной ни о чем таком, — сказал он.

— Иными словами, вы забыли его спросить. Так дело не пойдет, Франт. Если вы хотите преуспеть в этой работе, вам нужно научиться скрупулезности. Возвращайтесь в банк и скажите управляющему, чтобы он поднял свои записи. У них должно быть рекомендательное письмо или что-то в этом роде. Чего вы ждете?

Несколько упавший духом сержант проговорил:

— Я тут подумал, что мне следует упомянуть вот еще о чем, сэр, — только что поступило донесение о том, что сегодня утром в Лондон из Франции прибыл Фэншоу. Он отправился на квартиру своей сестры по адресу Дейлсфорд-Корт-Мэншнз, 2b.

Маллет какое-то время помолчал. Наконец задумчиво произнес:

— Вы, случайно, не присутствовали на суде над Фэншоу?

— Нет… но я конечно же про него слышал.

— А я был. Он занятный тип. С виду — безукоризненный джентльмен, и совершенно невозмутимый. Когда на суде его спросили, есть ли ему что сказать перед вынесением приговора, он задрал подбородок кверху и заявил: «Ваша честь, если к тому времени, когда я выйду из тюрьмы, мистера Баллантайна все еще не вздернут на виселицу, я буду счастлив исправить это упущение». У меня его слова до сих пор звучат в ушах.

— И вот он вышел из тюрьмы, — с готовностью подхватил Франт, — не прошло и дня, как Баллантайн мертв.

— А мы ищем мистера Колина Джеймса, который снимал дом с обстановкой в Кенсингтоне, в то время как Фэншоу находился в мейдстонской тюрьме, — сухо заметил Маллет.

— И все-таки у Фэншоу была возможность это сделать, — возразил Франт. Он мог поддерживать связь с Джеймсом. В конце концов, этих двух людей видели входящими в дом.

— А вышел только Джеймс, оставив после себя покойника. Нет, нет, Франт, этот номер не пройдет. И все-таки было бы нелишне потолковать с Фэншоу в ближайшее время. Полагаю, его держат под наблюдением?

— Да.

— Хорошо. А пока у нас будет возможность выяснить, какую именно роль сыграл Баллантайн в истории с «Фэншоу банк», просмотрев его бумаги.

— В связи с этим я вспомнил, что собирался сообщить вам еще одну вещь, не унимался сержант. — Сегодня утром «Лондон энд империал эстейтс» и ее дочерние компании подали заявления о добровольной самоликвидации.

— Я не удивлен. Это место было просто спекулятивной маклерской конторой для пускания пыли в глаза. Полагаю, будет собран обычный урожай судебных исков — ложные публикации об организации акционерного общества с целью привлечения подписчиков на акции и так далее.

— Я разговаривал с Реншоу, который руководит этим расследованием, сообщил Франт, — и, насколько понял, осталось не так много управляющих, которых можно преследовать по суду теперь, когда Баллантайн мертв. Хартиган и Алисс, два его шакала, удрали из страны неделю назад, а Мелбери, который месяц пролежал в частной лечебнице и вернулся к делам только сегодня, чтобы распорядиться насчет подачи заявления, хватил удар на улице, и он уже вряд ли оправится. Таким образом, остается лишь Дюпин, секретарь, и один управляющий — лорд Генри Гейвстон.

— Бедная маленькая морская свинка, — прокомментировал Маллет. — Ну что ж, слава богу, это не мое дело. Но скажите Реншоу, что мне нужны все личные бумаги Баллантайна. Это убийство, и им нужно заняться в первую очередь. Я не допущу, чтобы на моем пути встали какие-то дурацкие законы о деятельности компаний. А теперь ступайте в банк и не делайте больше таких глупых ошибок. И скажите, чтобы привели Крэбтри. Господи, когда же я съем мой ленч?

Маллет заглушил мольбы своего желудка сигаретой. Он был не из тех людей, чей мозг стимулируют лишения, а потому чувствовал себя измученным и подавленным. Инспектор знал, что находится лишь в самом начале расследования и что ему потребуются все его силы без остатка, чтобы справиться с ним. А как может детектив — тоже, между прочим, человек — относиться с должным вниманием к делам, находящимся в его ведении, когда его мысли снова и снова сбиваются то на превосходно поджаренный бифштекс с кетчупом, то на заварной яблочный пудинг на второе?