Жила-была девочка… - [35]

Но Гошка понял ее.

— Ладно, — кивнул он. — Зови.

Сережка подошел сразу. Окинул взглядом компанию, чуть дольше, чем надо, задержал на Гошке пристальный, оценивающий взгляд, потом подал ему руку. И сел на траву рядом с насторожившейся, чуть отодвинувшейся в сторону Люськой.

«Зря позвала», — поняла Юлька и, чтобы не дать затянуться паузе, сказала:

— Ребята, пойдемте на речку. Вода сейчас — как парное молоко.

— Идея, — торопливо согласился Гошка. — А то я за дорогу так пыли наглотался… Я же на попутной добирался, на автобус опоздал.

— Вы идите, а я вас сейчас догоню, — попросила Юлька ребят. — Я быстро. Люська, пойдем!

— А ты по делам или еще зачем? — спросил Сережка, когда ребята уже шли к реке.

— По делам, — кивнул Гошка.

Сережка долго молчал и лишь уже на половине пути сердито сказал:

— По делам… Какие-такие у тебя тут дела?

Гошка промолчал, и к реке они спустились, не разговаривая. Сережка первым бултыхнулся в кажущуюся черной в предзакатный час воду, саженками поплыл на середину. За ним прыгнул Гошка.

Вода была теплая, ласковая, она тихонько журчала под руками, темными волнами разбегалась от шеи и плеч. Гошка отплыл метров десять от берега, пошел по течению, чувствуя, как приятной бодростью наливается остывающее в воде тело. А когда повернул назад, увидел: на невысоком речном обрыве стояла Юлька.

— Чего стоишь, давай к нам.

Юлька вошла в воду осторожно, изгибаясь в талии и балансируя тонкими, разбросанными в стороны руками. Несмело окунаясь, присела, поплыла.

Там, на обрыве, в лучах заходящего солнца, Гошка не видел выражения ее лица. Теперь увидел. Юлька плыла и улыбалась. «Хорошо ей», — подумал он, подплывая.

— Слушай, — обратилась Юлька к нему. — А ты так и не сказал, зачем приехал.

— За тобой.

— Вот тебе раз! — засмеялась Юлька. — А если я…

— Так-то вы! — раздался с берега Люськин голос. — Так-то вы? И подождать не захотели? Запомним это!

Кричала, а сама торопливо сдернула через голову платье, бесшабашно размахивая руками, кинулась к воде и упала с размаху в реку, подняв каскад брызг. И поплыла, широко раскрыв рот, испуганно округлив глаза, по-собачьи хлопая по воде руками. Подплыла, похвалилась:

— Видели, как плаваю? Это я… Батерпляем. А еще умею… Забыла, как называется. Это вот таким макаром…

И так зашлепала руками и ногами по воде, что Юлька, оберегая волосы, торопливо кинулась в сторону, а Сережка весело предупредил:

— Осторожно, братцы, колун плывет.

Купались недолго. Первыми вышли из воды девчонки, забрав платья, ушли в кусты переодеваться.

— А Гошка не то, что этот Сережка, — уважительно сообщила Люська, торопливо стаскивая с себя мокрый купальник.

— Лучше? — улыбнулась Юлька.

— Само собой. Такой… обходительный. Уже сколько тут, а ни одного обидного словечка не сказал.

— Да он только что приехал.

— Мало тебе? — заспорила Люська. — Мы вот и купались-то всего ничего, а Сережка меня колуном обозвал.

Возле крыльца тети Поли Сережка сдержанно попрощался, не оглядываясь, пошагал к своему дому. И Юльке почему-то стало его жаль.

— И где это вы пропадаете? — закричала тетя Поля, появляясь на крыльце. — На столе все стоит, стынет, а они и не думают себе. Скорее, голубчики, скорее. Давно пора ужинать, проголодались, поди. И ты, паренек, как тебя там? Гоша, что ли? Иди, иди, не стесняйся.

После ужина дядя Федя долго сидел на ступеньке крыльца, дымил папиросой и расспрашивал Гошку о работе. Юлька и Люська сидели рядом, слушали. Потом дядя Федя придавил окурок каблуком, встал.

— Спать-то давно пора уже, — сказал он. — Пошли-ка, Людмила.

— Спа-ать, — протянула Люська недовольно. — Они вон сидеть будут, а я…

— Люська, хворостину возьму!

— Во! Чуть что — хворостину.

Вздохнула и неохотно поплелась вслед за отцом.

— Бедовая девчонка! — улыбнулся вслед ей Гошка.

— Бедовая, — кивнула Юлька. — А ты… ко мне приехал? Да?

— Я — за тобой. — Гошка чуть помолчал: — Ехать надо, Юля, я повестку привез… В суд!

Как от близкого удара грома вздрогнула Юлька, вскочила с места.

— Когда? — чуть слышно спросила она.

— Завтра.

— Нет, — зашептала Юлька. — Нельзя завтра, я не могу, я не готова.

— Надо, Юля! — И Гошка встал рядом с ней.

— Но разве нельзя потом? Разве нельзя?..

— Нельзя! — твердо сказал Гошка. — Надо, понимаешь? Ты же сама говорила… Ты все правильно говорила. И нельзя их бояться. Завтра мы едем.

Был сейчас Гошка совсем не таким, каким знала его Юлька в школе. И в фигуре его — длинной и нескладной — не было знакомой скованности, и глаза смотрели уверенно и спокойно. И эта уверенность потихоньку передавалась ей.

А по ночному звездному небу, спеша от тучки к тучке, бежал торопливо рог луны. Вот он вынырнул из маленького облачка, переплыл к большому, зацепил его нижним краем за бок и пошел, поехал по нему.

И неожиданно Юльке показалось, что не тучки бегут по небу, а вся земля сдвинулась с места и побежала, закрутилась, а тучки стоят на месте. Голова закружилась, — поняла она, торопливо нащупала Гошкину руку и оперлась на нее. Гошка сжал маленькую Юлькину ладонь, другой рукой взял чуть повыше локтя.

— Ничего, — сказал он. — Все в норме. Ты держись!

— Держусь, — прошептала Юлька, чувствуя по-мужски твердую, сильную, холодноватую ладонь Гошки.