— Говорил я тебе, вляпаешься с этой вертихвосткой.
Славка в ответ на это злился и хамил, хотя сам понимал, что смешно тут хорохориться. Если бы сплетни были, а то сам… Мать уже решила для себя, что вопрос о дальнейшем Славкином супружестве вовсе и не стоит. Для него переносить это было мучительно.
— А как же быть с Ксенией? — спрашивал отец (он ее боготворил).
Подобного Славка не хотел и не мог слышать. Хлопнул дверью.
…Какая-то вечеринка. Напротив Славки сидит лысоватый толстый парень с пятнистым рыхлым лицом. Выражение физиономии у парня такое, будто он когда-то крайне удивился и с тех пор так и не отошел от этого. Он пучит на Славку мутно-серые глаза, круглые, с рыжинками, рассказывает что-то пошлое.
— Ты сам-то кем плаваешь? — хмуро вопрошает у него Славка.
— Боцман я, на СРТ[1].
— Дурак ты, боцман.
Боцман через стол тянется к Славке и хватается огромной своей ручищей за лацкан.
— А ведь так и схлопотать недолго. Очень просишь, али как?
Славка почему-то совсем не злится на толстомясого и не заводится.
— Ладно, — говорит тот, — уважаю «дедов», — и отпускает лацкан. — Давай тяпнем лучше по одной.
А рядом сидит молодая женщина в мятой кофте, гладит Славку и жмется. Руки у нее липкие, губы толстые. Пахнет от женщины водкой и какой-то гадостью. Славку от этого запаха воротит.
— Ух, какие мы злючие-колючие, — куксится она.
…Морской вокзал. Славка спит на диване в зале ожидания. Сквозь дрему слышит, как гудит полотерная машина, как обсуждают его поведение уборщицы. «Ишь напился, ноги до судна не может донести. А еще с нашивками, с высшим образованием». Потом его трясут за плечи.
— Ставай, матросик, ставай! Не срами форму. Не то милицию счас. Хошь милицию?
Славка в милицию не хочет и идет на судно.
…«Кэп», Льсанмакарыч, неодобрительно и тревожно рассматривает Славку.
— Не понимаю твоих действий, Вячеслав Михайлович. Что за вид у тебя? Что ты в последнее время раскис? С женой поругался, что ли? Так плюнь! Плюнь. Все мы по тысяче раз ссоримся-миримся.
…Ветер кружит под ногами листья. Славка сидит под Петром Великим, глядящим без устали, уже века, на Великую Северную реку. В голове у Славки, как холодные, острые льдины, проплывают тяжелые думы.
Все, все, что есть в его моряцкой жизни светлого, подарено Инной и связано с ней. Первая любовь, радость возвращения с моря, его дом, семья, ручонки Ксеньюшки, от одного воспоминания о которой темнеет от счастья в глазах… А высшее образование? Славка верит, что закончил «Макаровку» только благодаря жене. Она всегда тянула его, заставляла учиться. Он и стармехом стал тоже ведь в результате ее неустанных подталкиваний: старайся, старайся! Если б не она…
Славка никогда не задумывался, любит ли его Инна. Это же естественно. Он муж, она жена. Они — семья! Да и не вышла бы она за него иначе. Инна не такая.
Тогда откуда в его, Славкином, и Инны доме этот мужчина… «Мы давно хотели сказать…» Этот безжалостный и неожиданный удар от человека, который делит с тобой жизнь и составляет часть тебя самого, удар, ломающий все.
Глава седьмая
«Четырехсторонняя встреча»
Потренькивают склянки, визжат от напряжения мощные лебедки, «вира», «майна» — гремит над палубой голос второго, «грузового» штурмана. Над трюмами вздымаются все новые и новые контейнеры, огромные и тяжеленные, как слоны. «Моряк Севера», словно огромное чудище, медленно и безостановочно поглощает их одного за другим в свое огромное чрево, и кажется, нет предела его ненасытности. Идет приемка груза. Механики день и ночь проводят теперь в машинном отделении. Макарыч приглашал к себе Славку и чуть не на коленях просил: «Ты уж, Славушка, попроси ребят напрячься, подремонтируйте чего надо сами. Не дай бог, в док станем, проторчим! План тогда — к едреной бабушке. А я, чего надо, помогу». Ох, «мастер», в кунсткамеру тебя надо!
Вахтенный штурман вызвал Славку по селектору:
— «Дед», к тебе женщина.
— Какая? — опешил тот, чувствуя, как под сердцем проснулся и зашевелился ежик.
— Ну какая может прийти к молодому симпатичному моряку, — не мог отказать себе в удовольствии «подначить» морской интеллигент, — конечно, молодая.
«Значит, не мать, — думал Славка, поднимаясь на палубу и слыша, как стучат в голове молоточки, — значит она!» Но на причале около самого трапа стояла незнакомая женщина в легком бежевом плащике, средних лет, со светлыми волосами, невысокая, сухощавая, с каким-то землистым лицом. Смотрела устало, испытующе. Завидев Сараева, женщина улыбнулась, но улыбка получилась у нее довольно кислая.
— Здравствуйте, — сказала она, — а я вот вас ждала из рейса.
— Кха, — ответил Славка, — очень приятно. — И не знал, что сказать еще.
— Меня зовут Антонина, Антонина Семенова.
— Кха.
— Я жена Сергея Семенова, ну подполковника, который… с которым…
Это было действительно неожиданно. Как она его отыскала?!
— Да вы проходите сюда, проходите. Что же вы там, внизу?
Но Антонина идти на судно отказалась, и Славка спустился к ней сам. Потом, гуляя с Антониной по пирсу, он слушал бойкий ее стрекот о том, что ее «балбес» — так она постоянно в разговоре именовала своего мужа — совсем не знает жизни, что он «романтик, пустой фантазер и мечтатель», что «попал под чары умной и опытной женщины». Слушая подобные определения в адрес своей жены, Славка ежился, словно его самого уличали в какой-то низости («При чем тут опытная?..»), но перебивать Антонину не имело смысла.
