Жил-был Пышта - [57]

— Она подождёт, — уверил Пышта. — Конечно, подождёт. И я.

Тракторист кивнул. Продолжал:

— Скажу Совету: «Доверьте, товарищи, допахать. Земля ждать не может. Допашу — тогда судите…» — Он помолчал, сунул кепку в карман, пригладил ладонью короткий ёжик волос. — Если не доверят, — сказал он, — тогда нам с тобой расставаться. Совет отправит тебя к твоим Непроходимимам… Обожди меня тут, на крыльце. Может, я задержусь. Там совещание, людей много, сразу о своей беде не заговорить…

Он обтёр сапоги и переступил порог.

Пышта уселся на деревянные перила — ждать. Ему хотелось побежать за трактористом в Совет, найти председателя Коробова. Он бы ему всё рассказал про танки и про подвиг. И ещё про Шнырина и про его бабку. Он бы даже рассказал всю чистую правду сам про себя — что кур переметил, и всякое другое, разное. И пусть лучше его бы, Пышту, опять судили, а не тракториста.

Он ждал, ждал, разглядывал свою ловушку для синиц и вдруг почувствовал, что хочет есть. Стали ему представляться вкусные вещи, вроде жареного гуся. Ну, гуся-то он на Майкиной свадьбе поест, а сейчас бы сосисок или хоть котлету. С картошкой. А если уж никак нельзя котлету, тогда хоть кусочек хлеба. Он пошарил в карманах, но нашёл только осколок мела. И стал рисовать на перилах треугольных спутников. Потом стал писать на них: «СССР». Мел уже кончился, а тракторист всё не возвращался.

Вдруг подъехал голубой автобус, а из него выпрыгнула Майка, из-за баранки вылез взъерошенный Женя, и Владик аккуратно сошёл на землю в пальто, кашне и шляпе и с киноаппаратом. Не с тем, которым снимают, а с тем, которым показывают.

Все они зашумели:

— Он здесь, здесь, он тут, тут!..

Больше никто из автобуса не вышел.

— А где Фёдор? — заволновался Пышта.

— Ты куда среди ночи удрал? Где пропадал? Выдрать тебя мало! — Майка ухватила его за ухо.

Но, к её удивлению, Пышта повернул голову к ней, чтоб ей удобней было. За ночь случилось столько всякого важного и трудного, что Майкины пальцы на ухе показались ему сущим пустяком.

— Где Фёдор? — спросил он настойчиво.

Майке стало неинтересно держать его за ухо, раз он не обращает внимания. Она отпустила ухо.

— Там Фёдор. — Она указала на дверь Совета. — Ты ответишь или нет — где ты пропадал? Быстро!

А он не знал, как объяснить быстро всё, что случилось с ним со вчерашнего вечера.

— А зачем Фёдор там? — спросил Пышта.

Женя объяснил:

— Там механизаторы собрались. Председатель товарищ Коробов попросил Фёдора рассказать о неполадках, какие нам встретились. Мы фильм несём, покажем машины, оставленные без присмотра, без ремонта. И покажем мастерские, где хорошо поставлено дело… Я тебе ответил, теперь отвечай ты.

Пышта соскочил с перил:

— И я с вами туда.

— Это исключено, — сказал Владик. — Детей на заседание Совета не пускают. Ты нас тут подождёшь.

— А я голодный, — сказал Пышта сердито.

— Не умрёшь, потерпишь, — ответила Майка. Она ж не знала, что он ни крошки не ел со вчерашнего вечера. И они вошли в Совет.

Он уже посидел на перилах верхом, и боком, и даже свесившись головой вниз, и стал зевать от скуки и от голода, когда дверь наконец открылась. Пробежала та самая девушка — телогрейка внакидку, — поглядела на Пышту как-то странно:

— Ты Непейводу ждёшь?

— Да.

— На́ тебе подсолнышков, погрызи… — и пересыпала ему из кармана в его карман кучу семечек.

Потом вышел высокий парень. По тому, как куртка его знакомо блестела от машинного масла, Пышта решил — наверно, тоже тракторист или слесарь. Увидал Пышту, остановился:

— Непейводу ждёшь? Сейчас выйдет. Небось ты уж тут заснул, не спавши всю ночь?.. («И откуда знает, что я не спал?» — подумал Пышта.) На, пожуй вяленую… — и вынул из кармана и развернул отличную воблу.

В третий раз дверь скрипнула — вышли шофёры. Поглядели на Пышту, подмигнули ему ласково, разошлись к своим машинам. Потом один вернулся, принёс ему кусок домашнего пирога:

— Устал дожидаться-то? Поешь…

Пышта ел пирог, обгладывал воблу и удивлялся: из дверей выходили ещё всякие незнакомые люди, и все они Пыште кивали, улыбались, говорили добрые слова.

И вдруг вышел Непейвода.

Пышта спрыгнул с перил, бросился навстречу:

— Ну что, что, что тебе сказал Совет?

Тракторист погладил Пышту по синему беретику.

— Совет сказал: «Иди, Непейвода, накорми мальчонку обедом в столовой. Купи ему на сладкое две порции мороженого, а можешь даже три. Потом уложи его спать вон в том голубом автобусе, он ведь всю ночь не спал, а ему сегодня в далёкий путь, обратно в город. Ну, а тогда уж иди, Непейвода, и паши. Выполняй задание». Доверили, кашевар. Понятно тебе?

Пышта засмеялся от радости, обхватил тракториста двумя руками и уткнулся лбом ему в грудь. И тракторист тоже засмеялся.

— Ты чего бодаешься, бычок! — и гладил, гладил, гладил его по макушке и по плечам.

— Только непонятно, откуда Совет узнал, что я не спал? — спросил Пышта.

— Догадался, наверно…

Неулыбчивый тракторист, улыбаясь, шёл по улице к столовой, а рядом с ним, вприпрыжку, шёл Пышта и нёс ловушку для синиц. И голове у него, словно песня, кружились слова: «Две порции, две порции, а можно даже три!»

По улице вслед за ними шло обедать много народу. Позади них шли шофёры, крутили в руках на цепочках ключики от машин. Пышта на шофёров оглядывался, потому что они задавали ему всякие вопросы. Обязательно им нужно было узнать: и сколько ему лет, и про маму, и про Майку, и про школу. А Пыште из-за этого приходилось идти задом наперёд.