Жил-был дважды барон Ламберто, или Чудеса острова Сан-Джулио - [29]

А Дельфина и её товарищи всё продолжают выстреливать его имя со скоростью автомата:

— Ламбертоламбертоламбертоламберто...

Когда барон достигает семнадцати лет, он становится таким щупленьким, что одежда повисает на нём мешком, к тому же он теперь меньше ростом.

— Хватит! Остановитесь! — пугается Ансельмо.

Двадцать четыре директора, открыв от изумления рот, не могут вымолвить ни слова. Ламберто похож на ребёнка, который надел отцовский костюм, — рукава до колен, брюки гармошкой. С лица исчезли следы бороды. Сейчас ему лет пятнадцать...

— Ламбертоламбертоламбертоламбер...

— Хватит, ради бога!

Ламберто выглядит удивлённым. Он явно не понимает, что происходит... Он выпрастывает руки из рукавов, и трогает свои щеки...

Теперь ему уже лет тринадцать, не больше...

И тут Дельфина умолкает, жестом показывая товарищам, что можно остановиться.

Наступает необыкновенная тишина.

Вдруг Ансельмо срывается с места, куда-то убегает и почти сразу возвращается с хорошеньким детским костюмчиком.

— Синьорино[3], не хотите ли переодеться? Это костюм, который вам подарили в тысяча девятьсот...

Вернее, в тысяча восемьсот девяносто шестом году. Он немного старомодный, но такой славный. Пойдёмте, синьорино, пойдёмте сюда...

Пока Ансельмо переодевает Ламберто в соседней комнате, все слышат чьё-то всхлипывание. Это рыдает секретарь по имени Ренато.

— Я думал, — говорит он Дельфине сквозь слёзы, — что вы больше не обладаете никакой властью над жизнью синьора барона! Увы, моя карьера окончена!

— Ну, ну, — утешает его Дельфина, — не расстраивайтесь, вы же так молоды, у вас впереди ещё вся жизнь...

— Скажите мне хотя бы, в чём я ошибся?

— В том, — терпеливо, как ребёнку, объясняет Дельфина, — что создали теорию, но не позаботились проверить её на опыте.

— Но ведь синьор барон действительно прекрасно чувствовал себя и тогда, когда никто не произносил его имени!

— Вполне возможно, что ещё сказывался эффект похорон, когда столько людей бесплатно произносили его имя. Во всяком случае, я решила проверить. И, кроме того, мне захотелось узнать, что получится, если в этом эксперименте изменить скорость. Теперь вам всё ясно?

— Конечно, — вздыхает Ренато, — у вас просто научный склад ума. Не хотите ли вы выйти за меня замуж?

— Нет, разумеется.

— Почему?

— Потому что нет.

— А, понимаю...

Но вот возвращается мажордом Ансельмо. Он ведёт за руку синьора Ламберто. Теперь это растерянный, смущённый ребёнок, который останавливается, не зная что делать, и смотрит на окружающих так, словно видит их впервые. При взгляде на Дельфину робкая улыбка появляется у него на лице.

— Дельфина, — говорит он, — будь моей мамой!

— Только этого не хватало! — восклицает Дельфина. — Сначала хотел жениться на мне, а теперь хочет, чтобы я стала его матерью. Видно, ему всё время надо цепляться за меня, чтобы держаться на ногах.

Ламберто, похоже, вот-вот расплачется. Но тут генеральный директор сингапурского банка, уже успевший посовещаться с коллегами, берёт слово и заявляет:

— Синьор барон... Вернее... Гм... Гм... Синьорино... Положение, на наш взгляд, в корне изменилось. Вы уже не в том возрасте, чтобы возглавлять двадцать четыре банка в Италии, Швейцарии, Гонконге, Сингапуре и других городах... Нужно назначить вам опекуна, потому что вы несовершеннолетний. Мы позаботимся об этом на ближайшем совещании генеральных директоров... А пока нам пришла неплохая идея... Ваш юный и привлекательный облик... Нам кажется, вы словно созданы радовать публику. Нужно снять рекламный фильм для телевидения, в котором будет фигурировать сейф банка Ламберто и вы... Сейчас придумаем... Вы будете забираться в сейф и, улыбаясь, говорить: «В нём я чувствую себя так же спокойно и уверенно, как в своей детской!» Вы согласны?

Ламберто смотрит на Ансельмо, на Дельфину, ожидая от них совета. Но Дельфина молчит. Он сам должен принять решение. Он сжимает кулаки и стискивает зубы... Некоторое время раздумывает, затем встаёт и твёрдо заявляет:

— И не подумаю! Моим опекуном будет Ансельмо. Он привык слушаться меня. А не кто-нибудь из вас, старые банковские хрычи! А я... Я буду учиться...

Его лицо освещается улыбкой. Наконец-то Ламберто улыбается весело и открыто. И принимается бегать и прыгать по комнате. Как ребенок.

— Я хочу стать циркачом! — заявляет он. — Это моя давняя детская мечта! И теперь у меня впереди целая жизнь, чтобы осуществить её!

— Вот умница! — растроганно восклицает синьора Дзанци.

— Это глупо, это невозможно и просто неприлично! — возражает директор сингапурского банка.

— Это вы дураки, неприличны и противны! — отвечает ему Ламберто.

— Молодец! — кричит синьора Мерло.

Директора банков говорят все наперебой.

Дельфина и её товарищи тоже говорят все сразу. И Ансельмо тоже что-то объясняет, пока Ламберто танцует, кричит и показывает синьору из Сингапура язык.

— Я стану акробатом, стану летать на трапеции, жонглировать, ходить по канату, укрощать львов, придумывать клоунады, играть на трубе и барабане, буду дрессировать моржей, слонов, собак, блох, двугорбых верблюдов...

Он будет!.. Он будет!.. Что он будет делать? Это никому не известно. Зато Дельфина теперь вполне довольна подарком, который преподнесла ему.