Жиголо - [13]

Федор вздрогнул от такого предложения. Помолчав, сказал:

– До отеля мы не раньше чем через час доберемся. Мне нравится ход ваших мыслей. Мы – это завсегда готовы.

На свет появилась недопитая бутылка вина, пластмассовые стаканчики, а через пару минут Виктория сдувала с ложа-камня невидимые песчинки.

«Баба пошла вразнос», – с тревогой подумал Федор.

Ехала Виктория обратно в отель задумчивая и сосредоточенная. Нежно погладила руку Федору.

– Все будет хорошо, мой мальчик.

– Я буду слушаться тетю! – пошутил Федор.

– Если будешь слушаться, получишь пряник. Ужинать мы будем в номере! В ресторан не пойдем, – шепнула Виктория и остановила машину около супермаркета. Минут через двадцать они вышли нагруженные под завязку пакетами.

На этот раз Виктория не скрывала Федора, а прошла рядом с ним в лифт. Вечер, давно превратившийся в ночь, потек по накатанной колее. Колея привела их к большой и широкой кровати.

Вся последующая неделя была похожа на первый день. Федор изображал то персонального водителя, добивающегося благосклонности хозяйки, то нетерпеливого гусара, привезшего домой певичку, то совершенно стеснительного юношу попавшего в руки опытной дамы.

Фантазия у Виктории разыгралась не на шутку. За эту неделю она прожила не одну, а несколько упоительных по остроте ощущений жизней. Приближался день отъезда. Она решила серьезно поговорить с Федором и обдумывала, как лучше это сделать.

Глава IV

Купец сидел в модном ресторане «Два пескаря», в одном из тех, что как грибы за последние годы выросли по побережью Черного моря. Сидел у своего старого знакомого, у Коли Волосатого, за отдельным столиком и наслаждался спокойной музыкой. Зал был полупуст. Рядом гуляла компания из шести человек, три парня и три девицы, выбравшаяся на выходные дни из столицы. Они сидели в выгороженных нишах в последнем ряду. И сидят одельно, и зал виден, и эстрада – вот она. Не бедные гуляли.

Минут через двадцать в тот же зал вошла пара: молодой парень с ниспадающими до плеч волосами, с красивым, бледным лицом и тридцатипятилетняя, строго, но модно одетая дама. «Только на прическу, наверно, часа два потратила и уйму денег», – подумал Купец. Метрдотель хотел провести вошедших к эстраде, но дама выбрала столик в углу зала, прямо за спиной Купца. Они заказали сытный, но скромный ужин, бутылку вина и тихо переговариваясь, смотрели только друг на друга. Обычная история для этих мест. Парень сидел так, что ему был виден весь зал, а дама, похоже, старалась избежать любопытных взглядов. За весь вечер она ни разу не повернула головы и не оглядела отдыхающую публику. Интересующий ее объект, молодой, красивый, чуточку вальяжный, сидел перед ней. Он не сводила с него влюбленных глаз, и лишь искорка печали время от времени заволакивала ее взор.

От нечего делать Купец гадал, кто из них кто? Кто где работает? Дама замужем. Высокопоставленная чинуша. Спутник – обычный плейбой. А большая компания за другим столиком, судя по разговорам, держит несколько обменных пунктов при банке. На их стол работает сейчас половина поваров на кухне. Официант только успевает бутылки и блюда подносить.

Купец усмехнулся. В их возрасте он тоже обладал отменным аппетитом. И подружки у него были ничуть не хуже чем у этих трех парней. Одна, крашенная блондинка с вульгарно толстым золотым браслетом на руке с вкрапленными бриллиантами, напомнила ему его старую знакомую. Он ее тоже возил на юг, на выходные.

Наметанным, профессиональным взглядом Купец наблюдал за подгулявшей компанией. Собственно из-за нее и сидел он здесь.

– Вроде твои клиенты! – позвонил ему хозяин ресторана. – Браслет тысяч на триста.

– Спасибо, Коля. Буду!

Хозяин ресторана всегда завышал оценку, чтобы потом его доля выглядела весомей. Купец разглядел украшение. С первого взгляда оно смотрелось вульгарным, но если хорошо всмотреться, то русалка обвивавшая руку, не могла быть худосочной, поэтому и браслет казался толстым… Художник соблюл пропорции. На руке девицы из гуляющей кампании было действительно дорогое украшение. Тысяч двести евро стоит в ювелирном магазине в Куршавеле, если не подделка.

Как знаток, Купец дал бы за браслет тысяч на пятьдесят меньше. Хотя он помнил, что каталожная цена была именно двести тысяч.

Казалось, старик дремлет, но от его внимательного взгляда ничто не ускользало.

Вот один из трех сидевших кавалеров, толстяк снял пиджак и повесил его на спинку кресла, а толстый, похожий на себя бумажник, переложил в сумочку своей знакомой, с пояса которой не снимал весь вечер руку.

– Маша, ты теперь мой ангел хранитель.

Девица положила в ту же сумочку толстый золотой браслет, постоянно соскальзывающий у нее с руки.

– Надоел! Все платье в зацепах.

– На тебя, моя королева, никогда не угодишь!

– Ну, положим своей благоверной, ты знаешь, как угодить! Мне побрякушку, а ей особняк на Рублевке.

– Ничего себе побрякушка, пол Мазаратти.

– А что ж ты со своею, на две недели в Куршавель, а со мной на два дня сюда. В нашу дыру?

– Дыра! – возмутился толстяк – Эта дыра завтра будет мировым курортом.

– Вот когда будет, тогда и привозил бы.

Купец подумал о том, что к тому времени толстяк забудет капризную спутницу, и приедет сюда с другой молодой, длинноногой. Значит, девиц не здесь сняли, а с собой привезли. А молоденькая спутница толстяка в поездку нацепила на себя все доставшиеся ей за постельные труды драгоценности. Негде больше ими блеснуть. Круг не тот. Вот и злится. Недовольна постельным статусом и хотя богатыми, но достаточно редкими выемками из лопатника дружка. Компания уже достаточно разогрелась.