Жидков, или О смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души - [41]

И мальчику прохода не дают,

Уйду -- по голове его щелкают

И бритвенные лезвия суют,

Вернусь -- меня на сына наущают,

Но я молчу -- до мелочей ли тут.

Все это им с лихвою отольется,

Как только из окопов муж вернется.

Копаем огороды во дворе

И садим огурцы, укроп, редиску,

Судом грозим несчастной детворе

Чтоб не подвергнуться блатному риску.

Мы чалим воду из ручья в ведре.

И вдруг редиска всходит, то-то писку!

Но налетает тучка: дождик, град,

И смыт в канаву весь зеленоград!

Где чернозем! В земле одни промойки -

И только мой почти не пострадал -

Он на отшибе, около помойки -

Таков итог всех тех, кто страдовал,

Но огородари, известно, стойки -

Опять копателей и поливал

Полно торчащих в зеленях на грядах,

Их парит дождь, жжет полдень, сечет град их.

* * *

25 июня 1942

Зачем он все не шлет мне аттестат?

Ведь деньги телеграфным переводом

Идут по месяцу, не числя трат,

Но мучаюсь не только обзаводом,

А тем, что и к столовой не крепят.

Но пусть, как шло, идет все своим ходом,

И больше я о том не напишу -

Авось без аттестата продышу.

* * *

24 июля 1942

Что до ребенка нашего -- его мир

Растет и аттестации не ждет.

Когда мы ждем трамвая -- скажет номер

И непременно в точку попадет.

Он пишет буквы -- влево колесом "р",

В нем зренье рука об руку идет

С хорошей памятью, что мне, обратно,

И памятно в себе, и в нем приятно.

Он дома не блудит, а так сидит,

Не трогая продуктов, образцово.

В столовой же за кассою сидит

Знакомая Галина Ф. Клещева,

С ее Нинуськой мать моя сидит-

И нам с того компотно да борщево.

Поев борща, поговорив с самой,

Мы в полдень отправляемся домой.

* * *

5 сентября 1942

Не сетуйте на то, что пишем редко,

Да ведь и Вы не щедры на слова.

Уехала последняя соседка,

От радости ни мертва, ни жива,

А наш приход -- несчастьице да бедка,

От дум вот-вот опухнет голова,

И рада бы не думать ни о чем я,

Но думы на душе лежат, что комья.

Все говорят, что следует и мне

Теперь в Москву податься со своими -

Как бы по вызову и наравне,

И тянет ехать... но не ехать с ними...

И я запуталась наедине

С собою и несчастьями своими.

Решила так остаться, как живу,

И по течению одна плыву.

Душа вся выболела. Тоска тиснет

И день, и ночь и ноет, и стучит.

Да временами и ребенок киснет;

Играет днем, а по ночам кричит

И головой в жару с подушки виснет,

А камфоры пущу ему -- молчит,

А час спустя опять тихонько молит:

"Пусти мне камфору!" -- боль в ушке долит.

* * *

18 октября 1942

Последнее и прежних два письма

С советами о выезде буквально

Меня сводили и свели с ума -

Как ехать мне одной да и так дально?

Риск чересчур велик, и я сама

Поехать не решусь, как ни печально -

Нужны продукты, ведь всего верней

Проедем месяц, а не пять-шесть дней.

Но Вы иначе пишете в открытке,

Свалившейся теперь на нас, как снег -

И я тотчас же собрала пожитки

И жду: когда прибудет человек -

Ведь, выехав, не будем же в убытке,

Сюда ведь ехали мы не на век?

А жить где есть там -- будем не под небом.

Но как потом с пропискою и хлебом?

А Вы не пишете о том, но вот

Как раз сейчас пришло письмо от Вали,

И я все поняла! В ближайший год

Мы бы теперь в совхозе страдовали,

И это замечательно. Ну вот.

Да и родители мне покивали.

От неожиданных вестей едва

Не побежала кругом голова.

И нынче ж с удовольствием, с подъемом

Я собрала монатки, здесь страшно

Остаться нам. Но что с Вашим знакомым?

А он не подведет? Ну, все равно -

Там видно будет... Может уж давно, мам,

Он приходил? Ведь послана давно

Открытка эта... Не заставши, мама,

Не мог он позже не вернуться к нам, а?

* * *

23 октября 1942

Пять дней сидим с Антошей на узлах,

Багаж весьма громоздким получился:

Два места жизненных нужнейших благ,

В одном -- постель, баул бельем набился,

Две сумки продуктовые -- итак

Всего шесть мест, но нужно чтоб явился

За нами человек и... напослед

Приходится не взять велосипед.

Антон уж взрослый, он не станет клянчить,

Я думаю, он, пережив, поймет,

Что нам назад в Москву его не снянчить.

В каких же числах человек придет?

И долго ли еще нам позаранчить?

А то меня сомнение берет -

Не дома ль он давно, а так -- так мне бы

Пора в уборщицы пойти -- из хлеба.

* * *

27 октября 1942

Наскучивши томленьем на узлах,

Сегодня я, по зрелом размышленьи,

Решилась вновь подумать о делах

И отнесла в контору заявленье

С горячим попеченьем о полах -

Ведь нам до тов. Курындина явленья

Жить как-то надобно -- и тут примат

Взяла лаборатория строймат.

Теперь я буду с карточкой рабочей,

И ежели что завезут -- дадут

Не "ради Бога", не как "всякой прочей",

А так, как всем положено им тут, -

Без разночтений всяких и отточий.

Работа -- не работа, тяжкий труд:

Протапливать, стирать, скрести до гина,

Холодная вода, песок, да глина.

А Вы... от Вас ни слова больше нет,

Подробностей к Вам о моем приезде

Вы никаких не пишете, где след

Остановиться мне, и точно ль есть где

Устроиться? Не шлете мне ни смет,

Ни мест, решим мы все на месте здесь-де?

Но как с пропиской будет? И вообще,

Как стану жить -- и это не вотще.

* * *

1 ноября 1942

Открытка от десятого туманна

Была по содержанью своему.

Я собрала узлы и бесталанно

На них промучилась -- и к моему