Жгугр. Будем жить! - [7]

— В таком случае ты знаешь, чем там закончилось — ей удалось оттуда выбраться. Но не всем удается! Теоретически существование альтернативной реальности, существующей бок о бок с нашей доказал в 30-м году австрийский немец Курт Гёдель в теореме о неполноте. Он на пальцах, — старик продемонстрировал свои крючковатые, крепкие пальцы, — доказал, что в каждой с виду непротиворечивой системе, каковой мнится наш мир, содержится иррациональное, не выводимое и недоказуемое зерно. Возьмем математику. Думаешь, дважды два всегда четыре? — разошелся старик, переходя на крик. — Как бы не так! То есть чаще всего, конечно, четыре, да. Но бывает и пять! И шесть! Даже семь бывает. Все возможно! Как об этом говорил поэт, — он прытко вскочил на постамент:

Прекрасен и ладен нотный строй

Как когорта спартанцев

Строг и логичен ряд простой

Чисел и карбованцев

Но вороном белым мелькнет вопрос

Лебедем черным крякнет:

Припудрит ли барракуда нос

Когда брамфатура квакнет?

Когда расслоится небосвод

Радугой меж сетей

Когда ощерится чеширский кот

Иблисом средь детей

Когда в полночь взойдет заря

Вопль сорвется с губ

А вы ноктюрн сыграть смогли бы??!

По мере чтения его голос становился все мощнее, а на последней строчке и вовсе сорвался в патетический рев.

— Артист! — восхитился молодой.

Старик так увлекся декламацией, что не заметил, как двое верзил, в ярко красных пуховиках с надписью «RUSSIA», выросшие, будто из-под земли, на другом конце цветочной аллеи, принялись громить мемориал — пинать букеты с цветами, топтать портреты героя, разбрасывать и тушить свечи. Первым заметил их Петр и бросился наперерез: — Что вы делаете? Остановитесь немедленно!

Но те не спешили слушаться — не обращая ни малейшего внимания на молодого человека они продолжили погром. В руках у одного возник брусок арматуры, у другого цепь. Он орудовал ей как кистенем.

Эрнест прервался и перевел взгляд на источник шума. Он сразу все понял. Глаза его налились кровью.

— Это провокаторы! — заревел он, резво спрыгнув с постамента, и решительно побежал к молодчикам. Тараном налетел он на мужика с ломом, сшиб его с ног и вырвал у него металлический прут. Теперь ситуация перевернулась — вандалы оказались в невыгодном положении. Еле увернувшись от удара, обезоруженный молодчик зачесал в направлении Красной площади, крикнув приятелю: «Эй, сваливаем, этот ненормальный и убить может!» Тот кинулся вслед и оба они задали такого драпака, что пятки сверкали, а старик припустил за ними. Впрочем, вскоре он выдохся и остановился, тяжело дыша: его мощная грудь так и ходила ходуном, из глотки вырывался клекот. Сплюнув сквозь зубы Эрнест повернул назад. Большая часть ансамбля была разрушена. Россыпью валялись разбитые горшки, горько плакали растоптанные растения, искоса смотрели разорванные портреты. Оскверненный мемориал выглядел печально.

— Чего стоишь, помогай давай! — прикрикнул старик на Петра, застывшего как столб, в растерянности от происходящего. Тот вздрогнул, очнулся и принялся суетливо и беспорядочно помогать Эрнесту приводить все в порядок — расставлять по местам горшочки и бутылочки, возвращать на место картины и лозунги. Самый крупный рисунок, тщательно прорисованный тушью, изображавший героя со взглядом, исполненным тревоги за судьбу страны, оказался разорванным напополам. Его пришлось склеить скотчем, нашедшимся на самом дне бездонной сумки старика, ветхой и поношенной, но содержащей массу полезных вещей. Наконец дело было закончено, мужчины устало присели на бордюр. Под ногами Петр заметил продолговатый предмет с дужками и крупными линзами. Он протянул его Эрнесту. — Ваши? — О, очки! Нашлись! — обрадовался тот. — Я же говорил, эта дыра отпускает… Поигрался бес и хватит! — Он надел очки на нос и сразу стал похож на ученого-изобретателя из фильма «Назад в будущее». Холодало. Старик выволок из сумки и накинул на себя замызганный плед.

— Я немного подремлю, а ты внимательно смотри! Если они вернутся — сразу толкай меня, я им покажу где раки зимуют!

Склонив седую голову и прижав подбородок к груди, он умолк. Стало тихо. Лишь ветер устало свистел, облетая опустевший город, с его вечно живой душой, перенесшей столько, что никакому человеку не снилось — города благословенны долголетием и выносливы поболее людей.

Светало. Утренний туман колыхался над Москвой-рекой, застилая молочным маревом просыпающийся город. Доносились голоса спешащих на работу уборщиц и менеджеров, подземный гул метро, далекие гудки катеров. В тумане по мосту поехали первые машины. Хотелось крикнуть — «Лошадка!! Ежик!!» И точно, как призрак появился из белого пара ежик… нет, сменщик, мужчина лет 40, с сосредоточенным взглядом, представитель одной из общественных организаций, коротко поздоровался, поинтересовался, как прошла ночь.

— На нас был наезд! — взволнованно говорил Петр, — но мы отбились! Вот, сейчас уже сейчас, все в порядке, мы все прибрали, все восстановили.

Сменщик угрюмо осмотрел заметанные следы ночного шабаша.

— Кто налетчики? — спросил угрюмо.

— Да кто их знает, каждый раз новые черти, — буркнул старик. — Я пойду?

— Можете идти, я позабочусь.