Жестяной самолетик - [5]
Для нормального мужика ничего не жалко. Будут ему и завтраки-обеды-ужины по высшему классу, и чистые носки каждый день и даже – если будет хорошо себя вести – совместные культпоходы на футбол. Я же только сверху серая и колючая, как ежик, а в душе знаете какая белая и пушистая?
Тьфу ты, пропасть! Замечталась, дурища, чуть в очередную лужу не чертыхнулась! Люди приостановились, глядят на мои чудеса эквилибристики. Но я им удовольствия не доставила – устояла. И двинулась вперед, делая вид, что жутко тороплюсь… А ведь и вправду надо поторапливаться!
Палыч
Замечаю – даже без скобок: в наше время эквивалентом фразы «Я пошел бы с ним в разведку» вполне может служить тривиальное: «Я сообразил бы с ним на троих».
Соображаю. Мои товарищи – Александр Иваныч и Александр Михалыч. Тема прямо-таки гоголевская, Бобчинский и Добчинский. Роднит тезок не только любовь ко всему человечеству с первой рюмки, но и любовь к нашей армии – как ни удивительно, до последней рюмки. Иваныч – майор запаса, Михалыч – капитан, через пару лет майор запаса дубль-два. Он носит эмблемы танковых войск, но, увидев на экране телевизора более или менее современный танк, неизменно вздыхает: «Ых, я под таким лежал». У Михалыча – застарелая грыжа, у Иваныча – недавно диагностированная гипертония. Но до того, чтобы начать говорить о болячках, мы еще не допивались. В Михалыче желчи поменьше, чем в Иваныче, потому что у Михалыча пока что есть перспектива. Но Иваныч лучше знает, что такое справедливость, поэтому наливать доверяют ему.
Между третьей и четвертой разговор с неудержимостью снежной лавины сходит на армейскую тематику.
– Ты в армии служил? – интересуется Иваныч.
– Ну!
– А звание, звание-то какое? – волнуется Михалыч.
– Зва-ание!.. – с профессиональной сноровкой цепляю на вилку скользкий огурец. – Вторую мировую войну, между прочим, развязал ефрейтор.
Оба смотрят на меня с недоумением, граничащим с кризисом смысла. Их сознание не способно уравновесить такое звание и такие полномочия; весы заклинило намертво.
Вздохнув, перевожу разговор на нейтральную тему:
– Говорят, вместо сэконд-хэнда на углу гастроном будет. Круглосуточный.
Палыч
День знаний. Над букетами цветут лица первоклашек. На лицах молодых родителей – следы школьного невроза. Зоя Ивановна и Наталья Васильевна, откликающиеся на прозвище «учительница первая моя», придирчиво осматривают новоприбывших, стремясь намертво запечатлеть в памяти всех вместе и каждого в отдельности.
Поодаль наша любимая завуч, Анжелика Витальевна, фанатка флористики. Как водится, вся в цветах.
Отдохнувшие от детей учителя не похожи на учителей. Отдохнувшие от учителей дети не похожи на детей.
Трели мобильных заглушают мелодию «Школьного вальса».
Школа сияет свежевымытыми окнами и зияет давними выщерблинами на ступеньках. На старательно побеленной депрессивно-желтой стене истекают черным буквы: «Колька – лох…». Директор вяло переругивается с завхозом. Значит, злоумышленника так и не нашли.
Ровно в девять открывается торжественная линейка. Директор краток и убедителен. Анжелика Витальевна артистична и сентиментальна. Девочка с колокольчиком архаична, как любое олицетворение традиции. Первоклашки щебечут стихи – обещания хорошо учиться и любить школу. Старшеклассники ржут. «В добрый путь!» – возглашает Анжелика Витальевна и изящно взмахивает рукой. По ее условному знаку физрук и военрук выпускают две пары белых голубей. Не успеваю досчитать до трех, как осчастливленные птицы исчезают из виду. Все с завистью смотрят в небо.
«В добрый путь!» – сказал Иван Сусанин.
Любка
– Сколько, говоришь, первых классов?
– Два, – вздыхает папенька. – В сумме – тридцать два человека. Помнишь, когда ты училась, у вас в одном классе было столько же, а классов – четыре.
– Песец, – констатирую я.
– Кто? – изумляется папенька так искренне, что пивную бутылку ставит мимо стола и она, дзинькнув, весело грохочет по полу.
– Он и есть, – я философически разглядываю золотисто-коричневую лужицу, изящно окаймленную белой пеной… Было бы эстетично, если бы не воняло канализацией. – Пап, ты же, вроде как, в школе работаешь…
– Угу, – скорбно подтверждает папаша, тоже глядя на лужу, но не торопясь что-либо предпринимать, чтобы спасти остатки драгоценной жидкости. Он становится фаталистом, честное слово! – Кажется, в школе. Кажется, работаю.
– И до сих пор остаешься в неведении насчет песца? Песец, папенька, это такой пушистый зверек ненормативной породы, водится где угодно, прибегает, когда не зовут, гадит где ни попадя…
Звонок в дверь. На пороге – Иваныч и Михалыч…
Ну так что я там про «не зовут»?
– Здрассьте, – подчеркнуто вежливо говорю я.
И добавляю:
– А пива больше нет, папаша только что последним кухонный половичок угостил.
– А разве сегодня не праздник? – незамедлительно уточняет Михалыч.
Логики как будто бы и нет, но мысль понятна.
Подозреваю, что Настьке сегодня предстоит прослушать внеочередной сеанс моего нытья… Всерьез подумываю: а не прихватить ли с собой бутылочку красного… ну или хотя бы конфет с ликером. В качестве платы дорогой подруге за моральный ущерб.
Палыч
В России отсутствие гражданской войны отнюдь не означает наличия гражданского мира. Вспоминаю об этом всякий раз, когда приветливо расплевываюсь с соседом сверху. Ага, вот так вот сверху вниз и расплевываюсь.
История не имеет сослагательного наклонения. Эту фразу капитан третьего ранга в запасе Годунов, историк-любитель, слышит так же часто, как и слова о том, что его родной город Орел осенью 1941 года сдали без боя, открыв гитлеровцам прямой путь на Москву. В поисках правды Годунов погружается в книги и архивы, пока однажды неведомая сила не выталкивает его в прошлое, предоставив возможность стать очевидцем этих событий. И не только очевидцем, но и участником. Иначе зачем появилось бы у моряка-подводника удостоверение старшего майора госбезопасности? Не для того ли, чтобы он мог заново отыграть битву на орловском рубеже, повлиять на ход величайшей из войн XX века и вместе с тем изменить свою личную судьбу?
Чем грозит приобретение дачи? Не только мозолями и хандрозом, но и романтическими встречами и не всегда безопасными приключениями. Как сохранить свежесть семейных отношений после золотой свадьбы? Не только с помощью нежных слов и подарков, такое нехитрое устройство, как сковорода многофункциональная, тоже прекрасно подойдёт. Как стать именитым местным писателем? Конечно же, завести личного секретаря, породниться с вампирами и воздвигнуть себе вполне рукотворный памятник… Как правильно объясняться в любви, чтобы тебя покормили? И какие опасности таит это чувство для настоящего программиста? Как встретить свою любовь, не сходя с рабочего места? И почему лучше не влюбляться в студентку факультета иностранных языков? Как написать модный стишок, чтобы восторгались все сетевые френды? А как – чтобы осчастливить и тронуть до слёз мэтров? Как выжить в глобальной сети, не будучи ни пауком, ни троллем? Правильная диета и ссоры с соседями как источник поэтического вдохновения! Цыплёнок жареный как основа правильной диеты!..
«Счастлива рожденная среди Высших!» – эту фразу благородная Вирита де Эльтран слышала десятки раз. И верила в истинность этих слов, пока судьба не поставила ее перед выбором. У ее слуги Эрна не было ничего собственного, кроме верности, даже имя ему придумала госпожа. И он думал, что это справедливо, пока судьба не дала ему возможность выбора. Смогут ли они выбрать правильно? К добру или к худу?
Девушки гадают на суженых и грезят о любви, обязательно необыкновенной. Да и юноши не чуждаются романтических переживаний. И так – из века в век, во все времена. Что же обретают в итоге? – кто большое, светлое и взаимное чувство, кто – печали и разочарования, кто – семейные радости и проблемы. Возвышенные мечты воплощаются в обыкновенную земную любовь. Или правы юные: любовь никогда не бывает обыкновенной?
В книге публикуются русские волшебно фантастические сказки, записанные в разные годы, начиная с прошлого века и до наших дней, на территории Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока. В работе кроме печатных источников использованы материалы, извлеченные из архивов и рукописных фондов, а также собранные отдельными собирателями. К каждой сказке имеется комментарий, в конце книги даны словарь малоупотребительных и диалектных слов, указатель собственных имен и названий, топографический и алфавитный указатели, списки сказочников и собирателей.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Вторая половина ХХ века. Главный герой – один… в трёх лицах, и каждую свою жизнь он безуспешно пытается прожить заново. Текст писан мазками, местами веет от импрессионизма живописным духом. Язык не прост, но лёгок, эстетичен, местами поэтичен. Недетская книга. Редкие пикантные сцены далеки от пошлости, вытекают из сюжета. В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Далёкое от избитых литературных маршрутов путешествие по страницам этой нетривиальной книги увлекает разнообразием сюжетных линий, озадачивает неожиданными поворотами событий, не оставляет равнодушным к судьбам героев и заставляет задуматься о жизни.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.