Жестокость - [58]

По другую сторону забора обстановка также была деловой и вполне мирной. В пространствах между длинными, приземистыми постройками собрались группки журналистов и официальных представителей, каждая из которых занимала отведенное ей место. В центре покрытой асфальтом площадки, отделявшей хозяйственно-продовольственные склады от здания, где размещалось руководство предстоящим полетом, соорудили деревянную платформу, на которой группами разместились работники теле- и кинокомпаний. Журналисты всевозможных газет и журналов, прибывшие едва ли не со всех стран Европы и из обеих Америк, занимали несколько рядов стульев; напротив них разместилось более двухсот гостей — в основном ученые и политические деятели. Для наиболее именитых особ сбоку от складов соорудили нечто вроде летнего павильона с легким навесом — здесь расположились главы трех государств, дюжина министров и несколько членов королевских фамилий. Все старались вести себя тихо и не беспокоить своим присутствием ученых и инженеров, с лихорадочной поспешностью выполнявших последние предстартовые указания.

«ВРЕМЯ НОЛЬ ПЛЮС ОДИН ЧАС!»

Вылетевшая из мощных громкоговорителей фраза прозвучала подобно ружейному залпу. В то же мгновение толпы людей по обе стороны от проволочного забора затихли, и все словно по команде повернули головы в восточном направлении, где за защитным песчаным поясом на специальной платформе возвышалась гигантская ракета. Из-за плывущей над землей прозрачной, подрагивающей пелены раскаленного воздуха создавалось впечатление, будто изящный конус ракеты слегка подрагивает, казалось, мощные двигатели уже включились в работу и готовы вот-вот вонзить ее в бездну неба.

Сотрудник службы безопасности Фаркхар прислонился спиной к восточной стене складских помещений и в который уже раз мысленно перебирал тысячи возможных причин для беспокойства. Ему уже приходилось принимать участие в обеспечении доброго десятка предыдущих космических полетов с человеком на борту, и все же данный случай был исключительным и, соответственно, вызывавшим особую нервотрепку. Речь шла не просто о деле крайней важности, но также о судьбе международного космического проекта, в подготовке которого принимали участие ученые из многих стран — со всеми вытекающими отсюда последствиями для него лично. Даже само по себе обилие языков предполагало возможность в любой момент упустить что-то важное и, следовательно, было чревато потенциальными отклонениями от программы, а возможно, и злонамеренным саботажем.

Фаркхар нахмурился и попытался выбросить из головы подобные опасения. Что там говорить, он и в самом деле сделал все возможное, чтобы исключить любую попытку вредительства. На протяжении нескольких месяцев каждый человек, имевший хотя бы малейшее отношение к космическому проекту — начиная от Руководителя полета и кончая мальчишкой — разносчиком бутербродов — прошел всестороннюю проверку, находился под неослабным наблюдением, а в служебных досье, заведенных специально по этому случаю, содержалась подробнейшая и подчас даже сугубо интимная информация на каждого. Были исключены не только любые возможные источники опасности, но и мелкие неприятности. Постепенно Фаркхар успокоился. Во всяком случае, пока никто не посмел бы упрекнуть его в нерадивости или небрежности.

— Смотрите-ка, сэр, — донесся до него голос водителя, сидевшего за рулем поджидавшего его же джипа, — похоже, что женщины сейчас взвоют!

Парень ухмыльнулся и указал антенной своей портативной рации в сторону располагавшегося примерно в двадцати ярдах от них ряда стульев, предназначенных для участников космического проекта. С учетом того, что ученые в данный момент находились либо рядом с ракетой, либо в служебных помещениях, стулья сейчас занимали преимущественно их жены, дети и обслуживающий персонал, непосредственно не задействованный в предполетной подготовке или свободный от дежурства.

Водитель оказался прав. Несколько женщин украдкой промокали платочками глаза. Фаркхар понимающе улыбнулся — напряжение последних месяцев, похоже, достигало своей кульминационной точки, так что можно было и всплакнуть. Неплохо бы и мужчинам таким же способом немного расслабить свои нервы.

При этом он обратил особое внимание на одну из женщин — отчасти из-за ее необычайной красоты, а отчасти из-за того, что в отличие от остальных зрителей она не сидела, а стояла, хотя рядом с ней было полно свободных стульев. Чуть прищурившись от бившего в глаза яркого солнца, он постарался пристальнее присмотреться к ней. Нет, она не плакала, хотя было в ее облике что-то странное. Женщина стояла неподвижно и напряженно, словно статуя, сжав в кулаки опущенные вдоль тела руки и не мигая всматривалась в пространство пустыни, где возвышался корпус ракеты.

Фаркхар узнал в ней супругу одного из ведущих ученых проекта, физика Уитби. Глядя на эту женщину, можно было подумать, что в полет собирается не капитан Рандаццо, а милый ее сердцу Уитби. Фаркхар пожал плечами: напряжение по-разному отражается на каждом из нас. И все же ему было любопытно…

Мигель Рандаццо сидел в главном контрольном помещении Центра управления полетом и спокойно жевал куриный сандвич, запивая его молоком; вид у капитана был такой, словно его совершенно не волновало все то, что должно было случиться с ним уже менее чем через час. Время от времени он со сдержанным удивлением поглядывал на угрюмые лица высших научных руководителей программы, с головой ушедших в разложенные на столах и развешанные на стенах всевозможные карты, схемы, диаграммы, и притом постоянно названивающих куда-то по телефону.