Жестокий шторм - [50]

— Благодарю, Дэв. Что-то последнее время я стал много пить и почувствовал сердце.

— Как хотите. Тогда кофе, чай или что хотите?

— Лучше чай, Дэв. Где-то я читал, что чай, особенно зеленый, возвращает сосудам утраченную эластичность.

— Тогда и я перейду на зеленый чай. — Капитан нажал на переборке кнопку звонка. Вошел стюард-китаец, поклонился, ожидая приказаний. Выслушав, снова поклонился и, бесшумно ступая по ковру, вышел.

— Какой симпатичный человек, — сказал мистер Гордон.

— Насчет симпатичности не берусь судить. Китайцы — народ загадочный. Но все же надо отдать им справедливость: они незаменимые слуги.

Стюард появился с подносом, на котором стояли фарфоровый чайник, две чашки, вазочка с бисквитами, сахарница.

— Благодарю, Чен. Мы сами разольем. — Капитан, проводив слугу взглядом, сказал: — Малый служит у меня пять лет, а я о нем знаю не больше, чем в первый день его появления. Все же я перед чаем выпью мартини. Если чай возвращает сосудам эластичность, то мартини их расширяет. Лечиться так лечиться. — Он засмеялся. Выпив, спросил: — Как поживает наш юный друг? Как его успехи? Не нашел еще диверсанта?

— Пока нет, Дэв.

— И думаете, есть перспективы?

— Ну конечно. Преступник всегда оставляет след. Надо только его обнаружить.

— Обнаружить?

Мистера Гордона снова поразило недоброе выражение глаз капитана.

Мистер Гордон сказал:

— Вижу, Дэв, что и вам небезразличен человек Минотти?

— Когда говорят, что в вашем доме вор, невольно возникает тревога. Что же касается Минотти, то я стал сильно сомневаться, что такой удачливый бизнесмен да вдруг ввязался в подобное очень рискованное предприятие. Между прочим, отель, в котором мы с вами когда-то провели дивные две недели, принадлежит ему.

— Я бы тоже не поверил, что, имея такой отель, можно идти на преступление. Хотя кроме отеля он содержит и тайные публичные дома и, как уверяет Том, торгует наркотиками.

— Так он очень богат и, безусловно, умен. Зачем же ему рисковать состоянием?

— Не представляю, Дэв. Я понятия не имею ни о делах Минотти, ни о делах мистера Чевера и пока не могу сказать, что заставляет их идти на такие тяжкие преступления. Надеюсь, все выяснится по ходу пьесы, то есть событий. В последнем номере «Тайме» я прочитал любопытную статью о торговцах наркотиками. Раскрыта сложнейшая сеть взаимоотношений в огромной организации. Стали известны имена недавно еще уважаемых бизнесменов…

— Все в порядке вещей, Стэн. Наркотики — такой же бизнес, как и многое другое.

— Согласен, Дэв. Здесь за американцами никому не угнаться.

Капитан положил руку на плечо профессора:

— Ну зачем так мрачно смотреть на вещи? В этом проявляется величие нашей страны. Америку переполняют молодые силы, энергия. Предпринимательство во всех сферах жизни — разительная примета нашего времени.

— Даже преступным путем?

— А что бы вы думали? В природе и обществе нет ничего лишнего, Стэн. Эти люди способствуют перераспределению ценностей, стимулируют торговлю, промышленность. Согласно диалектике всякое зло переходит в добро — и наоборот.

Мистер Гордон поперхнулся чаем. Извинился. Вытерся салфеткой.

— Я бы сказал — рискованная философия. Если вы не шутите, Дэв…

— Конечно, Стэн. Вы всегда так тонко чувствовали юмор. Выпейте все-таки хереса.

— Пожалуй…

— Не принимайте, Стэн, мои слова близко к сердцу, Сказывается ваше долгое затворничество. Вы очень плохо осведомлены о взаимоотношениях в цивилизованном обществе. Да, при внимательном рассмотрении можно увидеть много недостатков, нерешенных проблем. Но не было и не будет общества, где все они благополучно разрешатся. Со многими из них приходится мириться.

— Если согласиться с вами, то тогда прекратится прогресс, совершенствование человека! Будет взращена раса примиренцев, если так можно выразиться. Преступность проникнет во все сферы жизни!

— Она и так уже проникла, Стэн. Если бы вы знали, кто плывет с нами в этом рейсе!

— Хотелось бы, Дэв. Очень хотелось бы знать.

— Население небольшого городка — по численности, а по составу — вся Америка. Здесь отличные, по вашей мерке, люди — честные, по крайней мере, к ним не придерешься: имеют большие деньги, платят налоги, у них милые жены и прелестные дети, никто не знает об их пороках — словом, респектабельные джентльмены; едут одаренные, даже талантливые, люди — писатели, музыканты, ученые, техники, — а по соседству с ними — крупные жулики, воры, даже убийцы, торговцы наркотиками, аферисты, шулера, проститутки. Такова жизнь. Мне начинает нравиться, Стэн, ваша мысль, что все эти люди — актеры на очень большой сцене, и мы в их числе.

— И самое удивительное, Дэв, здесь то, что мы независимо от нашего желания можем быть втянуты в совершенно немыслимые действия, стать соучастниками жизненных катаклизмов, о которых вчера и понятия не имели.

Капитан хмуро улыбнулся!

— Ах, опять эти Тихий Спиро, Минотти, мистер Чевер, его дочь! Возможно, и мне вы отводите одну из ролей в вашем занятном спектакле?

— Ну конечно, Дав. Мы, кажется, уже говорили об этом.

— Что-то не помню. Какую же?

— Ту, что вы сейчас играете.

— Простите, Стэн! Я не играю никаких ролей! Я таков, какой есть! Не больше!