Жестокий эксперимент - [17]

Я поднялась на третий этаж и встала напротив знакомой двери. Вдохнула, медленно выдохнула, позвонила и опустила голову. К серым кедам прилипла земля, и выглядели они чересчур неряшливо. Чувствовала я себя отвратительно, эти дебильные дыхательные практики срабатывали не всегда.

Дверь осторожно открылась, и я увидела знакомое лицо. Темные длинные волосы спадали с плеча, второе плечо скрывалось за дверью.

– Я вас, кажется, помню, – Екатерина открыла дверь. Она была в сером домашнем костюме. Футболка и штаны. Снова на ней были серые тапки на танкетке.

Я поздоровалась и протараторила, что вместе с ее мужем находилась в Институте.

– Мой контракт завершен, – подытожила я, чтобы эта дамочка не кинулась звонить и отправлять сообщения в Институт, как в прошлый раз.

– Проходите, – она отошла от двери, дав мне зайти в коридор.

Я сняла грязные кеды. Белые синтетические носки больше не были белыми, их подошвы потемнели. Дурацкие носки! В них ноги все время потели. Надеюсь, от меня не сильно воняет.

Я прошла в гостиную и села на тот диван, на котором сидела в прошлый раз. Серого пледа из флиса поблизости не наблюдалось. Екатерина возилась на кухне за моей спиной.

– Извините, чай только желтый остался, я привезла его из Египта этой весной. Будете?

– Да, буду.

Мне все равно. Честно. Я просто хочу поговорить.

Ничего в этой квартире не поменялось. Та же самая мебель стояла на своих местах, с фотографии на полки смотрело улыбающееся семейство: Михаил, Екатерина и их мальчик. На полу валялась погремушка: желтый шар на оранжевой палке. Типа такой маракас. Дебильная погремушка. Они завели второго ребенка?

Я повернулась к Екатерине.

– Как дела у Михаила и у вашего сына?

Я рассчитывала поговорить с красавчиком, узнать, что он помнит, чтобы не чувствовать себя сумасшедшей.

– Миша с сыном уехали на рыбалку, – сказала Екатерина, – вернутся послезавтра.

Женщина прошла в гостиную и поставила чашку на журнальный стол:

– Еще горячий.

Чай был насыщенного желтого цвета, будто мультифруктовый магазинный сок. Этот «сок» дымился и вызывал отвращение. Мне хотелось пить, но не эту желтую бурду!

– Миша ничего не помнит, – она скрестила руки на груди, а ее лицо стало слишком острым. Над точеными скулами чернели глаза, губы были плотно сжаты и вытянуты в одну линию. Надеюсь, она не вцепится в мои волосы. Я не спала с ее мужем!

– Совсем ничего? – спросила я с надеждой и мольбой.

– Совсем.

Было в ее взгляде что-то по-звериному отталкивающее. Она отстаивала свою территорию со своим потомством. Но я помню! Он тоже должен помнить! Это был наш эксперимент.

– Я помню…

– В Институте разберутся, – пресекла Екатерина.

Ледяная волна рухнула на мою грудь. В прошлый раз эта дамочка отправила сообщение, пока заваривала чай. Надеюсь, в этот раз она не успела никому настучать!

– Пожалуйста, не надо никого вызывать.

Мой контракт уже завершен. Я отдала Институту все, что должна была отдать. Я ведь просто хотела поговорить с тем, с кем попала в западню. Существовала вероятность, что он забыл меня, но я упорно верила, что он все вспомнит. Когда увидит меня, услышит мой голос. Когда расскажу ему тупую историю про побег с корабля.

– На вас браслет.

На мне и вправду был тонкий мягкий браслет с датами. И как я раньше не обращала на него внимания?

– Какого он цвета? – Екатерина смотрела мне в глаза, не на браслет.

– Позвольте поговорить с Михаилом. Я всего лишь хочу узнать, что он помнит.

– Какого цвета браслет?

Вот прицепилась эта хищница!

– Желтого, как и ваш вонючий чай!

Она медленно отстранилась и отвернулась к фотографии. Я хотела еще спросить про погремушку, но это было уже нетактично.

– Вы видите даты? – спросила она не оборачиваясь.

Раздалась электронная птичья трель, и я не успела посмотреть, что было написано на браслете.

Я желала, чтобы пришел Михаил и рассказал своей женушке про корабль в воображаемом море, про ненастоящее солнце и искусственное небо. Как он вот с этой блондинкой в сером синтетическом костюме сбежал из той иллюзии. Как мы превратились в беглецов в дурацких мятых пижамах. Как он упал, но видел, что мне удалось сигануть через забор.

Екатерина открыла дверь и вернулась ко мне. Кто-то возился в коридоре.

– На вашем браслете стоят даты. Вы их видите? – повторила она вопрос.

Конечно, я видела цифры. Первая дата – день подписания контракта. Вторая – день, когда контракт истекает. В обеих датах стоял сентябрь. Не август!

– Ваш контракт не завершен, – проговорила Екатерина. – Браслет еще на вас. Его снимут, когда эксперименты завершатся.

– Прошу, дайте поговорить с вашим мужем! – я вскочила с дивана.

В комнату кто-то зашел, и я резко обернулась.

Мой врач. Эта женщина снова меня сдала!

– Я просто хочу поговорить с ним, – умоляла я.

Екатерина взяла с полки фотографию.

– Вам нужно вернуться в Институт, это в ваших интересах, – убеждала она. – Вам не желают зла и не сделают ничего плохого.

Не верю! Там происходит что-то странное. Почему я помню кусок эксперимента? Я не должна его помнить, как и не должна помнить этот адрес!

– Прошу… – повернулась я к своему доктору. Хотела попросить ничего мне не вкалывать. Я сама пойду с ним куда угодно. Но было уже поздно: он вцепился в мое плечо и что-то вколол. Я опомниться не успела. Он усадил меня на диван, ноги стали ватными.