Жестокий броманс - [94]

– Я для него никто, – всхлипнул Виталик.

За окном краснели первые листья момидзи.

Виталик бесцельно бродил по улицам, вспоминая лето. Во время одной из прогулок он покинул зону обслуживания и добрался до лимана. Вода, зеленая летом, стала коричневатой, в ней отражались облака, и неведомая черная птица то плыла по волнам, то ныряла и выныривала совсем в другом месте. После удачного заплыва птица вынырнула с рыбой в длинном остром клюве. Хвост рыбы еще шевелился, птица отнесла добычу на камень и начала клевать ее. Виталик чувствовал себя этой рыбой, которая еще жива, но уже пожирается птицей депрессии. Он даже хотел сочинить хайку, но решил, что это глупо.

Пройдя мимо дома, где жил с Андреем, хиккан уронил слезу на рукав.

– Я здесь, – крикнул Андрей со двора.

Изменения впечатляли: двор покрылся плиткой, посередине торчал другой, гораздо более обширный бассейн, с лакированным помостом и джакузи. Это сооружение накрывал раздвижной прозрачный купол. Стены дома были отштукатурены и покрыты розовой краской. – Я оформил это в собственность, – гордо сказал Андрей. – И, только между нами: вода в колодце не простая, она минеральная. Если все пойдет как надо, я дострою отель и буду заниматься реальным бизнесом, а не этой виртуальной хуйней… Зайдешь на пару палок?

– Нет, спасибо, – Виталик убежал.

– Ну и пошел ты! – кричал красавец ему вслед.

Через час Виталику пришло сообщение:

– Мне очень одиноко. Ты бесчувственный мудак, хуже Ваньки.

Сообщения сыпались, как листья момидзи на тротуар перед социальным жильем Виталика. Он их стирал, не читая. Наконец собрался с духом и набрал ответ: «Лучше бы ты остался девственником». Андрей заблокировал его и не писал до поздней осени.

Виталик снова играл в «Темные века» и даже прошел на третий уровень, где получал не облагаемый налогом доход. Он сам теперь посещал «Девяточку» и меньше платил за стим. У него даже мелькала шальная мысль устроиться дворником, но это означало отказ от пособия и тяжелый физический труд за те же деньги. Аннелиза отговорила его от безумной идеи.

Начался декабрь. Старуха Челси на билборде уступила место портрету Генерального Канцлера с надписью «Голосуй за либералов!». На стеклах «Девяточки» пестрели наклейки: «Либеральная партия всегда с тобой», «Моя партия меня бережет», «Либерализм – это феминизм», «Кристина заботится о тебе». Виталик срывал их, пока никто не видит, но агитаторы клеили новые. Однажды он вышел на демократический митинг, его поймали, вежливо отвезли домой и пригрозили урезать пособие.

Когда в окнах девятиэтажек загорелись первые гирлянды, Виталик вызвал такси на сэкономленные деньги. Электрокар забуксовал в поле, пришлось идти пешком пару километров. Все постройки занесло снегом, подурневший Андрей лопатой прокладывал дорожки, жалуясь, что на обогрев уходят космические суммы, так что нужно подрабатывать в стиме. Андрей поклялся иметь онсэн и защищал свою мечту. В данный момент он договаривался с кем-то о поставках минеральной воды и постоянно отвечал на звонки. Виталик ожидал, что ему снова предложат секс, но его отправили разгребать снег. Ночью он отмокал в джакузи, стараясь не смотреть на живот партнера, прикрытый белым полотенцем, и на выросшую из-за гормонов грудь. Кожа родителя номер один стала белее и мягче, льняные волосы казались такими же пышными, как у натурщиц Боттичелли. Над запотевшим куполом сияли крупные звезды, Виталик их не видел, но знал, что они там. Андрей предложил «голландский штурвал», сам Виталик кончил минут через пять, и теперь его рука немела в стальной длани чемпиона.

– Болит, – пожаловался Андрей. – Я хз, на сколько процентов могло отслоиться. Как ты понял, тяжести все равно приходится поднимать. Ну и бегать. Не хочу быть вторым в списке. Какой я был дебил, что оставил ребенка… Лучше бы сидел.

– Ты это… – ответил Виталик. – Когда у нас родится дочка, ты можешь сам ее воспитать. Она никогда не скажет, что ты хуемразь.

– Не уверен, что это дочка, но был бы счастлив воспитать лоли с нуля. Без этого фем-говна в голове.

Золотой ошейник на шее Андрея завибрировал.

– Ёб твою, что это?! – Андрей выскочил из воды и накинул халат. – Беги, а то взорвется! – он сам соскочил с помоста, выбежал за ограду и упал в снег, а Виталик остался на месте. Через пару минут он тоже догадался одеться и отправился смотреть, как там Андрей. Тот лежал без сознания, кровь лилась из пупка. Над степью уже летел медицинский геликоптер, врачи забрали Андрея и оставили Виталика смотреть за хозяйством. Виталик ждал неделю, Андрей не отвечал.

Он вернулся пешком, без ошейника, похудевший и злой:

– Ее забрали. Надо было меньше пиздеть про воспитание. Эта тварь Аннелиза сказала, что я социопат и мне нельзя доверить ребенка. Яночка в детской реанимации, но с ней все будет хорошо.

– Я не социопат, – робко сказал Виталик.

– Ты нищий, – ответил Андрей. – В этой стране мужик всегда неправ.

В новостях долго говорили о легенде отечественного киберспорта и его тяжбе с органами опеки. На суде прокурор упирал на антисоциальный образ жизни молодых родителей, как то: беспорядочные половые связи родителя номер один, хронический алкоголизм родителя номер два, постоянные ссоры и насилие в семье. Родитель номер два подозревался в демократическом экстремизме. Было упомянуто и биполярное расстройство родителя номер один, с приобщением к протоколу всех угроз физической расправой, посланных Ивану и еще нескольким заключенным. Несмотря на это, родитель номер один с блеском выступил в Саппоро и добился положительного решения Лионского суда, которое носило скорее рекомендательный характер, но не могло быть оставлено без внимания ввиду переизбрания Генерального Канцлера. Яночка дозревала в детской реанимации, помещенная в искусственную матку. Когда родители впервые увидели ее, их гнев не знал границ.