Жестокий броманс - [36]

Когда закончил, пошел проверять систему наблюдения. Этим у них занимается другая фирма, но начальнику охраны кажется, что тамошние ребята их разводят. Приедут, заменят, через три дня снова не работает. Я ему начал объяснять, что камеры беспроводные, они скорее всего исправны, но сигнал плохо проходит.

Выбрал камеру над первой кассой, чтобы не ошибиться. Там еще фальшивок дохуя, весь потолок ими утыкан. Мальчиков поманил, послал за стремянкой. Один возмутился: это, мол, не его дело. А второй принес и еще за ногу меня подержал, там пол неровный, стремянка качалась. Откручиваю, он смотрит, смеется – хорошенький, пальцы нежные, у меня сразу встал. Голова закружилась, я чуть с лестницы не слетел. Этот, похоже, все понял, ухватил покрепче. Потом к приятелю своему подходит, кивает в мою сторону, и оба ржут. Стою как обосранный, уже и не помню, зачем я там. Начальник охраны спрашивает: «Ну, что?» И провал в памяти.

Возвращаюсь в торговый зал, эти двое о чем-то треплются на своем, на птичьем. И мой мальчик второго обнимает, запросто, они же без комплексов – хули, дикари. Смотрит через его плечо, верхняя губка приподнята, зубки сверкают, как в рекламе. Отрывается от дружка, достает из заднего кармана полтинник и вразвалочку идет к терминалу. Я тоже подхожу. Набирает номер – безумно красивые руки, продолговатые ногти с белыми лунками, ровные, как будто делал маникюр. По запястью белой ниточкой – шрам.

Терминал выплюнул чек, я взял его и убрал в портмоне. Медленно, чтобы зайка успел разглядеть капусту.

Он сразу напрягся:

– Позвонишь мне?

– Может, и позвоню.

Набираю его номер, смотрю через стекло – подносит к уху телефон, головка опущена, спинка прямая, стройненький, даже спецовка его не портит. Слышу в трубке:

– Привет. Как тебя зовут?

– Руслан.

– Руслан, люби меня.

Наверное, русский плохо знает.

Говорю:

– Назови цену, за которую я тебя любить буду.

– Три тысяча.

– Пятьсот.

– Две с половина.

– Семьсот.

– Один с половина.

– Девятьсот.

– Мало. Я столько и здес заработаю.

– Хорошо, тысяча двести. Но любить буду долго и больно.

Он смеется:

– Давай.

Я накупил жрачки и бухла, быстренько смотался домой, привел все в порядок и стал ждать, когда мой красавчик освободится. Проверил все камеры, выпил пятьдесят граммов для храбрости и поехал. Вот супермаркет, вот мой красавчик в белой куртке, и с ним еще два барана, которых я не вызывал.

Этот влезает на переднее сиденье, два его дружка рассаживаются на заднем. Уставились на меня и ждут.

– Это что, я каждому по тыще двести должен дать?

Один из баранов, высокий, кучерявый, с тонким носом, отвечает:

– Давай три на всех. У нас не хватает за квартиру заплатить.

Мальчики вроде симпатичные, продаются со скидкой – надо брать. По внешности разные, хоть и азиаты и должны быть для меня на одно лицо. Высокий, Мансур, похож скорее на кавказца, у Алишера черты лица европейские, а мой красавчик – вылитый японец и даже лучше, потому что глаза больше и фигурка стройнее, ест мало, весь день бегает, не то что я. Зовут красавчика Саша, хотя из него саша как из меня Пугачева. На самом деле, наверное, какой-нибудь Фархад или Шавкат.

Мансур оказался деловым пидорасом: еще в прихожей обнял, сунул язык мне в рот. Хочет срубить бабла по-быстрому, гнида, а мне надо медленно и в прихожей темновато.

Говорю:

– Так! У нас тут секс без обязательств, целоваться не надо.

По-моему, он обиделся, но мнение гастеров меня не ебет.

Расставляю бухло и закуски на журнальном столике в гостиной, ставлю порно с бабами, чтобы смотрели куда надо. Алишер с Мансуром раздеваются, Саша приткнулся на краешке дивана, грызет куриное крылышко и смотрит порнуху.

Скидываю одежду в спальне, надеваю свой знаменитый халатик. Мансур притащился следом, снова прижался, гладит – приятно, хоть и не совсем то, что нужно. Эротика и телячьи нежности нам нахуй не впились. Вывернулся, отвел его обратно в гостиную. Алишер лезет мордой в телевизор и дрочит, он мне так весь фильм испортит, дурак.

Указываю на Сашу:

– А этот почему до сих пор одетый?

Мансур отвечает:

– А он стесняется.

Если ты стесняешься, зачем пришел? Катал свои тележки и катай себе дальше, целка тупая.

– А ты не стесняешься?

Мансур хохочет:

– Чего стесняться, у меня трое детей.

Ну правильно, если у тебя трое детей, уже все равно, кому и куда вставлять, главное – не в пизду своей жене-мусульманке.

Алишер начал выяснять, кто будет сверху, я его сразу успокоил. По мне же видно, что я пассив. Он сел на диван немытой жопой и пригнул мою голову – стою на коленях, сосу. Не бог весть что, но приятно, когда мужик понимает, чего от него хотят. Мансур плюет на мою жопу и въезжает без резинки. Не боится, это тоже приятно.

Саша глодает куриную кость и смотрит на меня печальными глазами. Я чувствую, как напрягаются ноги Алишера. Сейчас кончит. Отталкиваю: «Дрочи!» Растираю капли по лицу, он тут же – к столу, жрать. Мансур двигается шикарно, как настоящий порноактер, даже ноги расставил так, что моя жопа в кадре видна. Гладит меня по спине, я приговариваю:

– Молодец, молодец…

Прошло минут двадцать, у меня уже ноги затекли, а этому хоть бы хны, только халатик задирает время от времени, чтобы в задницу не забился. Вдруг ложится мне на спину, прижимается всем телом – горячий, скользкий от пота. Я шепчу: