Жестокий броманс - [2]

Забились с Фарходом в бургеркинге. Он еле на ногах стоит, спать хочет, ему родаки тоже ничего не дали. Ну, мы присели в дальнем зале, положили морды на стол и как бы спим. Заваливаются Мага, Назим, Алишер и Эльдар. Мне видно, как они заказывают. Мага такой дерзкий, захотел четыре эфес пилснер по акции. Ему почти поверили, у него уже борода растет. Но в последний момент потребовали документы. Он взбесился, швырнул Назиму деньги и идет к нам. Я подставил ногу. Мага споткнулся и рухнул между столиками. Орет:

– Хули ты творишь? Ты совсем конченый?

– Он конченый, – ржет Фарход. – Ваще дырявый.

Говорю:

– Я в тебя не кончал. Не нравится – не ходи тут.

– Ты, сука, нарочно ногу подставил! – злится Мага.

– Тебе мои ноги не нравятся?

Мага харкнул мне на ногу и сел за самый дальний столик, в самом темном углу. А чего он хотел, отпиздили меня двое на одного, у меня теперь шрам под глазом останется. Я в травме из-за этих дебилов просидел пять часов. Там под Новый год всегда аншлаг – кто-то на елку мордой напоролся, кто-то салаты резал и что-то себе перерезал, кто-то на корпоративе неудачно сплясал на столе. Конечно, все делились историями. Только я молчал и смотрел ролики на ютьюбе, потому что я среди поциентов был самый мелкий.

И Фарход пересаживается к Маге. Мага с собой что-то принес и раскуривает за перегородкой. Ваще краев не знает, мудак. Он же понимает, что пиво ему еще нельзя, и постоянно таскает эту дрянь. Слышу, они там захихикали.

Я встаю:

– Фарход, что за дела? Ты мне обещал, что вот этой хуйни больше не будет.

– Фарход, ты ему обещал, – ржет Мага.

– Ты конченый, – говорит Фарход. В его глазах такой характерный маслянистый блеск. Он становится еще более сонным, бродит вокруг столиков в середине зала и падает на сиденье напротив меня.

Входит узбечка с тряпкой, убирает подносы со столов. Смотрит с ненавистью почему-то на меня – рана под глазом, понятно. Фарход медленно мотает башкой, как будто на ней паутина и он пытается отлипнуть от невидимых нитей.

Я снова встал, говорю:

– Мага, козлина ипаный, кури у себя дома! Хули ты сюда приперся?

Он:

– А ты тут хозяин, да? Жопу прижми, дырявый.

И Фарход:

– Ты конченый, поэл?

Я говорю:

– Ладно, уебок, если он курит, дай мне тоже дернуть. Хоть узнаю, что там у тебя за говно.

Мага:

– Говно в твоей дырявой жопе… Ладно, нищеброд, иди пососи у меня. Только под столом.

Он думал, я под стол не полезу, но я полез. Он мне ткнул что-то в рот, я затянулся как следует. Вылезаю, надо мной стоят Назим с Эльдаром и ржут. Я выпрямляюсь, вижу, в руках у Назима поднос с обедом «4 за 200» и соусом «барбекю». Фарход смотрит из-за перегородки:

– Ну все, теперь ты точно конченый.

И все вокруг стало мерзко, не просто мерзко, а люто, бешено мерзко. Я понял, что я правда конченый, кругом говно и чумазые рыла, мои родители говно, я говно, моя школа говно, мой район говно, мой город говно и весь мир говно. Я прошел несколько шагов, упал рядом с Фарходом и говорю:

– Все, нахуй. Теперь я конченый. Мне реально больше незачем жить.

Надо мной стоит Алишер, тычет мне в рот соломинку и требует, чтобы я глотнул из стакана, как будто это поможет от того, что жизнь говно.

– Ты конченый, – твердит Фарход.

– А ты хачик, – говорю я. – Я конченый, а ты хачик.

Внезапно какой-то мужик говорит:

– Хачик – это армянское имя. А твой друг таджик.

Интересно, как это он понял, что Фарход таджик. Не в рот ебаться специалист по чуркам, наверное. Ну и я говорю:

– Хорошо, Фарход у нас чурка и наркоман. Так вас устраивает?

Эти, как только услышали слово «наркоман», свалили в другой зал, чтобы не палиться. И я остался наедине с этим мужиком. Говорю:

– А вам-то, нахуй, какое дело до меня?

Он:

– Меня тошнит от таких, как ты.

Я:

– Мерсилон надо было пить. Тогда бы не тошнило.

Так называется противозачаточное моей маман. Я не уверен, что оно помогает, паходу, она уже сама тупо не может залететь после нескольких абортов. А могла бы родить мне брата.

Этот:

– Щас как дам в глаз!

Я ему:

– Ага, только давай в левый, в правый они мне уже дали.

Он сидит.

Я подошел:

– Ну давай, давай. Я сопляк и школоло, а ты весь такой смелый, уверенный в себе мужчина.

Он:

– Пшел вон, сявка недоразвитая.

Иду. Мимо меня – Катька со Светкой, у Светки какая-то хуйня в руке играет на весь бургеркинг. Я говорю:

– Ты хуйню слушаешь.

Вижу, передо мной как раз эти сидят. Говорю:

– Пока, наркоманы.

Фарход жует воппер, эти ему купили. То есть прошло уже достаточно времени, а я не заметил. Алишер мне снова тычет в рот соломинку.

– Да идите все на хуй, – я отталкиваю Алишера и сам чуть не падаю, а он стоит и смеется.

Натыкаюсь на огромного мужика в полицейской форме – у них тут пост ДПС, бегают погреться. Ну, он скала, даже не шелохнулся.

Выхожу. Очень хочется жрать. Эти бы мне купили, раз десять еще назвав дырявым. Но мне у них брать как-то неохота. Встал на середине тротуара:

– Дайте мне двести рублей, пожалуйста. Я очень голодный.

Народ меня обходит. Я бы и сам себя обошел, так что их понимаю. Придется пойти на физический контакт. Схватил какого-то мужика за рукав:

– Мне нужно двести рублей. Купите поесть, пожалуйста.

Он:

– Пойдем ко мне, сладкий шота.