Жестокие святые - [88]

Надя нахмурилась. Ей не хотелось оставлять его наедине со Стервятницей, ведь кто знает, что он сделает, пока она не видит. Проходя мимо, она бросила на него предостерегающий взгляд, а Малахия еле заметно улыбнулся ей в ответ. От этой улыбки ей стало легче, и она поспешила дальше по коридору, прекрасно понимая, что ее мог остановить любой Стервятник, а ее будет некому защитить.

Конечно, Надя могла и сама прекрасно постоять за себя, но не хотела привлекать внимания. Меньше всего ей сейчас хотелось вызвать ненужные подозрения.

Когда она вошла в покои Малахии, то тут же увидела нервно вскочившего на ноги Рашида. Но узнав ее, он расслабился и поморщился от боли. Надя переступила порог и медленно обвела взглядом роскошные покои. Они не выглядели так, словно пустовали какое-то время.

Все стены были увешаны картинами, а те, что не влезли, стояли в углах комнаты. Это оказались в основном темные пейзажи, будто художник рисовал мрачное будущее. Но среди них виднелись несколько портретов, но лица на них оказались Наде незнакомы. Книжный шкаф ломился от книг, и их собралось так много, что и вокруг него высились стопки.

– Ох, – выдохнула она

А затем неохотно улыбнулась Париджахан и Рашиду, прежде чем шагнуть к еще одной двери и открыть ее. Ей хотелось знать все об этом странном, скрытном юноше. Он был лжецом, а ее интересовала лишь правда.

За дверью обнаружился кабинет, который больше подходил человеку с должностью Малахии. По углам стояли стопки книг. Стол оказался завален бумагами, бритвами и острыми инструментами, о предназначении которых Наде даже не хотелось думать. В комнате ощущалось что-то неправильное, неприятное, поэтому она быстро закрыла дверь. Свернув в коридор, она оказалась в его спальне, в которой на удивление царил беспорядок.

– Вы солгали мне, – вернувшись в гостиную, решительно сказала она.

Париджахан поджала губы, но хотя бы Рашид выглядел пристыженным.

– А ты чего ожидала? Тебе хватило и того, что он один из них…

– Не тебе за меня решать, – отрезала Надя.

– Ее разочарование можно понять, – коснувшись руки Париджахан, мягко сказал Рашид.

– Как вы узнали?

– От Малахии. Он все время юлил, но иногда оговаривался, и я просто сложила все кусочки вместе, – сказала Париджахан.

– Вы ему доверяете?

– Я – да. У него сомнительные методы, но он в отчаянии и пытается все исправить. А это намного больше, чем делает большинство из нас.

Надя не считала это весомым аргументом. Но сейчас это не имело значения. Она могла не доверять ему из-за его лжи, но ей все равно придется следовать за ним.

Эту битву она проиграла. Сколько бы Надя ни сопротивлялась, это не изменит тот факт, что без него ей не осуществить свой план, как и тот, что она заботится об этом юноше, который так сильно стремится исправить свою ошибку, о юноше, который, как ей хотелось верить, не был лжецом. Даже если он и оказался чудовищем.

– Где вы были?

– Томились в темнице и пытались убедить довольно проницательного гвардейца, что «нет, Париджахан не выглядит знакомо, просто все аколийцы на одно лицо».

Надя широко раскрыла глаза:

– Что?

Париджахан пренебрежительно отмахнулась:

– Можешь осмотреть его сломанные ребра?

– Что случилось?

Рашид застенчиво улыбнулся и со стоном растянулся на тахте.

– Кажется, я умираю.

– Не верь ему, – ухмыльнулась Париджахан.

Надя призвала свою магию, проклиная каждую секунду, когда приходилось ее использовать без позволения богов. Она прошептала священные слова, значения которых не понимала, и на ее пальцах вспыхнули огоньки. А затем, внимательно определив, какое из ребер Рашида сломано, приступила к лечению.

Рашид извивался под ее руками, как маленький ребенок, который отказывается замереть перед целителем хоть на мгновение. Надя едва удержалась, чтобы не стукнуть его:

– Посиди спокойно.

– У тебя руки ледяные.

Двери открылись и закрылись со щелчком. Малахия плюхнулся лицом вниз на свободную тахту. А через мгновение драматично вздохнул и сел.

– Рашиду сломали ребра, когда он попытался очаровать гвардейцев? – спросил он.

– Ты так хорошо меня знаешь, Малахия, – сказал Рашид, и его лицо тут же исказила гримаса, стоило Наде вновь приняться за работу.

Ей потребовался час, чтобы его вылечить. Закончив, она уселась на пятки и уставилась на свои руки. Она смутно осознавала, что другие обсуждали планы и дальнейшие действия, но она могла думать лишь об одном: «Я исцелила Рашида собственными силами». Это были не чары Збигнеуски, а ее собственная магия.

Возможно, Малахия был прав с самого начала.

Но что это означало для нее? Когда все это закончится – и если она выживет, – отвернутся ли боги от нее только потому, что она обнаружила, что ее сила не зависит от их капризов? Было ли так у всех клириков или этот «изъян» лишь у нее? Надя вздрогнула, когда Малахия опустился рядом с ней, а затем взял за запястья и нежно сжал их. Ее глаза защипало от слез.

– Мы не всегда можем понять, какой путь избирает магия, – тихо произнес он и заправил прядь волос ей за ухо. – Это свобода, Надя. И не надо ее избегать.

Может, он был прав, да и она не могла подобрать слов, чтобы объяснить то, что ему не суждено понять. Она жила благодаря им, они были воздухом в ее легких. Если боги решат задушить ее, то, значит, это необходимо.