Жестокие слова - [122]

— Вы шутите?

— Нет.

— Практически любой. Большинство хайда живут теперь в деревнях, но почти у всех у нас есть лесные домики. Те, которые построили мы сами. Или наши родители.

— И вы живете в таком домике?

Не задумался ли Джон, прежде чем ответить на этот вопрос?

— Нет, у меня номер в «Холидей Инн Нинстинц». — Он рассмеялся. — Да, я построил собственный домик несколько лет назад. Хотите его увидеть?

— Если вы не возражаете.

Уилл Сомс с внучкой остались прогуливаться неподалеку от берега, а хранитель Джон повел Гамаша глубже в лес.

— Знаете, некоторым из этих деревьев больше тысячи лет.

— Они стоят того, чтобы их сохранить.

— Не все с этим согласны.

Он остановился и показал на небольшой домик в лесу. Домик с крылечком и креслом-качалкой при входе.

Точная копия домика Отшельника.

— Вы его знали, Джон? — спросил Гамаш, вдруг остро почувствовав, что он один на один в лесу с человеком большой физической силы.

— Убитого?

Гамаш кивнул.

Джон снова улыбнулся:

— Нет. — При этом он подошел очень близко к Гамашу.

— Это вы научили его строить бревенчатые хижины?

— Нет.

— Вы научили его искусству резьбы по дереву?

— Нет.

— А если да, то сказали бы мне?

— У меня нет повода вас бояться. Мне нечего скрывать.

— Тогда почему вы здесь? В одиночестве?

— А вы? — Голос Джона стал не громче шепота, шипения.

Гамаш развернул скульптуру. Джон посмотрел на людей на паруснике и отшатнулся.

— Это вырезано из красного кедра. С Хайда-Гуаи, — сказал Гамаш. — Может быть, дерево, из которого это вырезано, росло где-то здесь. А вырезал эту скульптурку убитый.

— Это не имеет ко мне никакого отношения, — сказал Джон и, бросив последний взгляд на скульптурку, пошел прочь.

Гамаш последовал за ним из леса. Уилл Сомс стоял на берегу и улыбался.

— Хорошо поговорили с Джоном?

— Ему почти нечего сказать.

— Ну, он же хранитель, а не болтун.

Гамаш улыбнулся и принялся заворачивать скульптуру в полотенце, но Сомс остановил его и снова взял скульптуру.

— Вы говорите, дерево привезено отсюда? Оно старое?

— Мы не знаем. Специалисты не могут определить. Для этого нужно разрушить скульптуру, но я не позволяю им сделать это.

— И это стоит больше человеческой жизни? — Сомс поднял скульптуру повыше.

— Мало что стоит больше человеческой жизни, месье. Но эту жизнь уже забрали. Я хочу найти того, кто это сделал, но не уничтожая еще и творение убитого.

Это удовлетворило Сомса, который вернул — хотя и неохотно — скульптуру Гамашу.

— Я бы хотел познакомиться с автором. У него был настоящий талант.

— Возможно, он был лесорубом. Участвовал в сведении на нет ваших лесов.

— В моей семье многие были лесорубами. Такое случается. Это не делает их плохими людьми или врагами до смерти.

— Вы обучаете других резчиков? — словно невзначай спросил Гамаш.

— Вы думаете, что он приходил сюда говорить со мной? — спросил в ответ Сомс.

— Я думаю, он приезжал сюда. И был резчиком.

— Сначала лесоруб, потом резчик. Так кем же он все же был, старший инспектор?

Это было сказано с юмором, но Гамаш почувствовал критическую нотку. Он закидывал удочку и знал это. Так же, как и Сомс. Как и Эстер. «Мы все рыболовы», — сказала она.

Нашел ли он что-нибудь на этих островах? Гамаш начинал сомневаться в этом.

— Вы обучаете резчиков? — повторил он свой вопрос.

Сомс отрицательно покачал головой:

— Только других хайда.

— Отшельник пользовался местным деревом. Это вас удивляет?

— Вовсе нет. Некоторые делянки сейчас под охраной, но мы согласились на вырубку кое-каких площадей. С последующей посадкой деревьев. Если это дело в хороших руках, то ничего плохого в нем нет. И молодые деревья нужны экосистеме. Я всем резчикам советую работать по красному кедру.

— Нам пора, — сказала Лавина. — Погода меняется.

Гидроплан поднялся в воздух и заложил вираж, удаляясь от неприметной бухточки. Гамаш посмотрел вниз. Ему показалось, будто один из тотемных шестов ожил и машет ему. Но потом он понял, что это Джон, который охраняет обиталище призраков, но боится маленького кусочка дерева в руке Гамаша. Джон, который вышел за предел.

— Вы знаете, он участвовал в споре с лесорубами, — перекрикивая старый двигатель, сообщил ему Сомс.

— Такого человека хорошо иметь на своей стороне.

— Он и был на вашей стороне. Служил в королевской конной полиции. Был вынужден арестовать собственную бабушку. Я до сих пор вижу, как он уводит ее.

— Джон — мой дядя, — прокричала Лавина с пилотского места.

Гамашу понадобилось несколько минут, чтобы осознать все услышанное. Этот тихий, мрачный, одинокий человек, который махал вслед их самолету, арестовал Эстер.

— А теперь он хранитель — сторожит последние тотемные шесты, — сказал Гамаш.

— Все мы что-нибудь сторожим, — сказал Сомс.

* * *

Сержант Миншолл оставил ему послание в гостевом домике и конверт. За ланчем из свежей рыбы и консервированной кукурузы Гамаш открыл конверт и вытащил новые фотографии, распечатанные с компьютера сержанта. Была и распечатка электронного письма.

Арман,

мы нашли четыре другие резные скульптуры. Остались еще две, которые найти не удается: одну Оливье продал через интернет-аукцион и одна ушла с аукциона в Женеве. Никто из коллекционеров не согласился прислать нам оригинал, но они прислали фотографии (см. приложение). Ни на одной другой скульптуре нет вырезанных снизу букв.