Жестокие романтики против кровавых гегемонов. Том 7 - [39]

Эту ленинскую идею превентивного неравенства и унижения русского народа по отношению к другим народам вскоре на апрельском 12 съезде партии попытался развить ещё один демократ и мерзавец-ленинец Н. Бухарин: «Мы в качестве бывшей великодержавной нации должны поставить себя в неравное положение». Сталин прокомментировал и погасил эту идею: «Создать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций, — это значит сказать несообразность».

Известный еврейский историк И. Дейчер верно отметил: «Нельзя игнорировать тот факт, что сталинский идеал... это не господство человека над человеком, расы над расой, но их равенство. Даже диктатура пролетариата рассматривается как простой переход к бесклассовому обществу; сообщество свободных и равных людей, а не диктатура осталось источником вдохновения».

Несмотря на защиту в этом случае Сталиным интересов и достоинства русского народа, стоит отметить немаловажную мысль, что после того, как Ленин обозвал Сталина «истинно русский человек», «типичный русский бюрократ», «великоросс-шовинист» и «великорусским держимордой», то многие граждане и даже некоторые исследователи истории в 20-м веке и в наши времена стали считать Сталина — «русским» и даже — «русским националистом», что в корне неверно, ибо, повторюсь, — добросовестные исследователи Сталина знают, что Сталин присоединился к террористам, к революции — как бунтующий грузинский националист, а вышеприведенные высказывания Ленина в адрес Сталина были всего лишь страшными ругательствами Ленина, позорными ярлыками, которые Ленин пытался повесить на Сталина.

Не буду даже обсуждать — считал Сталин себя грузином, осетином, аланом или потомком полуполяка Пржевальского, но с полной уверенностью после детального изучения Сталина в периода до 1917 года утверждаю — русским он себя точно не считал и не осознавал, а включение его в революцию — это был его протест против господствующей над его Родиной Российской империей с ее господствующим русским народом, — и это несмотря на его марксистскую солидарность с русским пролетариатом и русскими террористами-революционерами, и это было желание изменить существующую ситуацию. И к 1923 году Сталин точно не изменился и не стал русским. И читатель в этом убедится по многочисленным высказываниям Сталина, которые будут цитироваться в следующей главе.

В этой теме есть ещё другой аспект, — некоторые граждане и исследователи истории считают Сталина русским по духу, — потому что он был государственником, собирателем былой Российской империи в виде СССР, но не всех государственников на нашей планете следует называть — «русскими». В этом ракурсе следует на будущее крепко запомнить — Сталин был представителем нацменьшинства и довольно странным марксистом-государственником (ибо в этом определении каждая часть полностью исключает другую), точнее: марксистом-романтиком-созидателем, который с определенного момента истории стал симпатизировать русскому народу и сильно его уважать. В обоих рассмотренных случаях многие фанатичные русские сталинисты прибегают к упрощенной удобной трактовке, и желаемое выдают за действительность.

В начале марта 1923 года Ленин после очередного тяжелого периода, придя в сознание и осознавая своё тягостное положение, решил наблюдение за «архиважным вопросом» передать своему духовному брату Л. Бронштейну, которого просил «взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии», и в своей последней записке, адресованной грузинским оппозиционерам П. Мдивани, Ф. Махарадзе и др. Ленин выражал к ним симпатию и писал: «Уважаемые товарищи! Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь. С уважением. Ленин. 6 марта 1923 г.» (ПСС, т. 54, с. 330).

Ленин готовил им антисталинскую речь для выступления на апрельском 12 съезде, но его здоровье совсем ухудшилось и не позволило ему это сделать.

Заканчивая эту тему, стоит отметить, что ленинский принцип построения государства был закреплен ещё и в Конституции СССР, которая была принята второй сессией новоизбранного ВЦИК 6 июля 1923 г. и окончательно утверждена II съездом Советов СССР 31 января 1924 года.

Этот ленинский проект административно-национального построения государства Сталин, несмотря на своё принципиальное несогласие, не стал менять, скорее всего потому, что были другие первоочередные вопросы и некогда было: до 1927 года шла борьба с Троцким и его единомышленниками, затем была необходимость реализовать глобальные проекты — индустриализация и коллективизация, затем в середине 30-х —заговоры и чистки, затем вспыхнувшая в Европе очередная война и подготовка к ней, а после войны ленинский лозунг «свободы самоопределения наций» не выглядел рискованным и опасным в ситуации жесткого контроля Сталиным государства и всех его сфер.

В конце этой главы хочу обратить внимание на неприятные отзвуки рассмотренной темы в наши годы, в 21 веке. Казалось бы, — всё совершенно понятно: понятны взгляды и позиции Сталина и Ленина по вопросу государственности в национальном вопросе и их принципиальные разногласия, и что при создании СССР был реализован проект Ленина. Однако в 2008 году во время знаменитой уже телепередачи «Имя России» мы могли услышать от наших знаменитых соотечественников, мягко выражаясь, странные глупости. Например, знаменитый художник Илья Глазунов стал утверждать, что разработанное Сталиным административно-национальное деление стало миной замедленного действия и сработало в «перестройку», а мина то была — ленинская.