Жестокие истины (Часть 1) - [4]

  Боковая дверь хлопнула, и в гостинной появилась полная женщина - Элиот с трудом вспомнил, что зовут ее Орозия.

  -Одевайся! - сказала она в своей обычной манере, нетерпимой к любым возражениям, и тут же скрылась на поварне.

  Элиот одевался с величайшей осторожностью, словно одежда была сделана из хрусталя, и одно неловкое движение грозило превратить ее в груду осколков. Не одевался даже - облачался... Как всегда бывает в подобных случаях, некстати зачесалось в носу; он замер, борясь с желанием чихнуть - и тут же чихнул.

  Его чих, вероятно, разбудил бога, обитавшего наверху, ибо оттуда немедленно послышалось:

   -Любезная Орозия! Пригласи-ка этого юношу в мой кабинет; я хочу побеседовать с ним.

  Орозия выглянула из поварни, как мышь из норы, и сделала страшное лицо:

  -Ну, что стал, пенек с глазами! А ну, марш наверх! Дверь направо!

  Элиот, робея, поднялся по лестнице и оказался в небольшой, почти пустой комнате с двумя одинаковыми дверьми. За правой дверью фальшиво насвистывали мастер Годар исполнял какую-то сельскую песенку. Элиот приободрился: стало быть, настроение у хозяина (в мыслях своих он уже называл мастера Годара хозяином) было хорошее. И, тем не менее, он поежился, чувствуя, как дверная ручка, к которой прикоснулась его рука, мгновенно становится мокрой от пота.

  Кабинет мастера Годара превзошел даже гостинную со всеми ее витражами и коврами. Единственное окно напротив двери выходило в маленький ухоженный дворик. Но не оно поразило Элиота (хотя стекла такой чистоты и считались большой редкостью). Книги, книги; куда ни посмотри - всюду они! Боковые стены, выполненные в виде стеллажей, до самого потолка забиты книгами; книги на полу, книги на стульях... Их были... тысячи! Элиот даже вообразить не мог, что во всем мире может быть столько книг: это не укладывалось в его голове! Появись вдруг в небе дюжина солнц - и те вряд ли поразили бы его до такой степени! В книжных лавках Терцении выставлялось одновременно не более десятка книг, и они представлялись Элиоту золотыми россыпями, неописуемым богатством, которое может позволить себе разве что Ангел. А тут их во много раз больше!

  -Я вижу, ты уже точишь зубы на мою библиотеку! - раздался сухой голос.

  Всё-таки, это зрелище не для его глаз... Голос вывел Элиота из оцепенения, но после книг он не мог больше испытывать к нему то мистическое чувство, какое было прежде. Поначалу он, ослепнув от кабинетного великолепия, даже не заметил его хозяина. Мастер Годар восседал у окна за огромным дубовым столом, заваленным грудой бумаг и книг. И это тоже было необычно. Те скрибы, которых довелось встретить Элиоту на его жизненном пути, работали, держа бумагу на коленях, или пользуясь пюпитром. Мастер Годар всему этому предпочитал стол. Почти кощунство - если держаться старинных обычаев. В порядочных семьях стол называли "дланью божией", которая подавала людям еду их, и делать что-либо другое за столом означало покушаться и на бога, и на Николуса со всеми святыми. Элиот едва не плюнул через левое плечо, но глаза хозяина сверлили его, как два маленьких буравчика, и он с трудом удержался от своего желания.

  Поскольку Элиот молчал, как рыба, мастер Годар раздраженно сказал:

  -Долго мне еще смотреть в твой разинутый рот? Вот стул. Садись.

  Элиот сел и замер, превратясь в изваяние. Теперь он ел хозяина глазами, и ждал, что же будет дальше.

  -Итак, вчера ты хотел меня ограбить, - язвительно поизнес мастер Годар, - А то и убить, а? Могу я знать, почему?

  -Я не... не думал убивать вас, ваша милость! - возразил Элиот.

  -Допустим. Ну а что ты скажешь о ноже?

  -О каком ноже?

  -Неужели он мне только привиделся?

  -Я хотел всего лишь забрать у вас мошну и отпустить вашу милость.

  -О, мой бог, какая святая наивность! - пробормотал мастер Годар.

  Наступило молчание. Элиот затосковал, видя уже, как его волокут спиной вперед жандармы в кожаных панцирях.

  -Ты же никогда раньше этим не занмался, юноша!

  -Да, ваша милость.

  -Отчего же решился на разбой? Ну, говори!

  Разве мыслимо такое объяснить? Медведю мыши не понять...

  -Мне нужно есть, - ответил парень тусклым голосом.

  -Никогда никого не грабь, это у тебя плохо получается. Даже если ты сбежал с каторги!

  Элиот вздрогнул, как будто его ожгли плетью. Он робко взглянул на хозяина, и сразу отвел глаза.

  -Вы знаете, кто я. И знаете, что я убил охранника.

  Мастер Годар коротко кивнул:

  -Кстати, зачем тебе понадобилось убивать этого человека?

  У Элиота мелко задрожал подбородок; лицо покрылось красными пятнами. Че-ло-ве-ка?.. Не человека - мразь, гниль, дрянь! Он пригнул голову и крепко сжал челюсти: лишь бы не сорваться со злости! И всё же, не выдержал.

  -Что вам надобно от меня? - выкрикнул звенящим голосом, - Хотите в Башни засунуть - ну, давайте! Давайте, ваша сила!

  Мастер Годар пристально смотрел на него, посверкивая зрачками. И под его странным взглядом Элиот как-то сразу сник, словно из него пар выпустили.

  -Это не человек! - произнес он глухо, - Знали бы вы его так, как я...

  Ему вдруг стало холодно. Нет, это не был холод зимних улиц и площадей, который обжигает кожу и судорогой сводит пальцы. То был холод иного рода: вкрадчивый, леденящий, он проникал в душу, и даже самый жаркий огонь не мог его растопить. Он убивал медленно, иногда годами. Ты ворочал барабан дробилки, ты ел, ты засыпал и просыпался, чувствуя его прикосновение к твоим костям; ты вдыхал и выдыхал его. Он был вокруг тебя - но и в тебе тоже: даже в снах он не оставлял тебя. Холод рудников... Элиот снова видел суматошную пляску огненных бликов на каменных сводах... и эта всепроникающая красная пыль, которая была в твоей миске, в твоих легких, в порах твоей кожи... Потом на него надвинулись маслянные глазки на аскетическом лице, и Варррабель проворковал ласково: